– Газырь у меня.
С той минуты как я обнаружил его в кармане блейзера, я не мог придумать, куда его спрятать. Оставить его дома я больше не решался, но и в больнице не нашел достаточно надежного места. Шкафчик в душевой и офис были первыми местами, где его стали бы искать. В тот день, как всегда, я взял в переодевалке свежую смену синей операционной униформы и засунул газырь в карман штанов. Весь день натыкался на него, когда доставал телефон, и боялся забыть в больничных штанах. Этим маршрутом уже несколько телефонов отправились в свое последнее путешествие в прачечную. Надо было срочно найти такой тайник, куда никакой спецслужбе не пришло бы в голову заглянуть.
В тот день я работал в седьмой операционной. Там уже целую вечность ячейку на полке занимала стереоустановка. Ее никогда не вытаскивали, и никто за нее не заглядывал. Завернутый в салфетку газырь нашел за ней временное убежище. Конечно, я собирался перепрятать его в более надежное место, но никак не мог придумать куда. Даже банковский сейф больше не внушал доверия. Так газырь и остался за стереоустановкой. Зато теперь он был под рукой.
– Шен. – Если Виктор перешел на немецкий, значит, он тоже волновался. – Думаю, они скоро сообщат тебе свои требования. Будь готов. Как только с тобой свяжутся, дай мне знать. Я готовлю группу поддержки. Установи на айфоне приложение «Найти моих друзей» и дай мне допуск. Твой телефон будет показывать нам твое местонахождение.
– Я буду ее выручать?
Он хмыкнул:
– Нет, не волнуйся. Но раз они требуют за нее газырь, кто-то должен будет осуществить обмен. Сейчас я приеду и заберу его.
В его голосе мне почудилось снисхождение.
– Нет, не надо. Я ее подставил, значит, сам это сделаю. А если у меня заберут телефон?
– Вдобавок будет дрон, не волнуйся. Если тебе понадобится помощь, ты ее получишь. Я сейчас свяжусь с полицией. Обещаю тебе, что все будет под нашим контролем и никто не пострадает. Ты только точно следуй моим указаниям. Помни: никакой импровизации, это вопрос ее жизни и смерти. И держи меня в курсе.
Я выскочил из офиса и едва не столкнулся с Екатериной.
– Что вы здесь делаете?
– Доктор Воронин, я хочу помочь.
Мне было некогда.
– Не в чем помогать. Это несерьезно, всего лишь розыгрыш моей подруги.
Я обогнул ее и быстро пошел по коридору. Ей приходилось бежать, чтобы не отстать.
– Доктор Воронин, я все равно уже знаю, что никакой это не розыгрыш.
Я даже не остановился. В седьмой операционной было пусто, и я направился к стеллажу.
– От вас ведь газырь хотят, да?
Я повернулся к ней, все еще слепо шаря за стереоустановкой.
– Вы-то откуда это знаете?
Моя ладонь не пролезала в слишком узкую щель. Разозлившись, я резким движением вырвал из ниши всю установку. Соболева упавшим голоском прошелестела:
– Его там нет, не ищите.
Она была права: на пустой полке лежала только пыль. Я обалдело уставился на Екатерину, и она умоляюще сложила руки:
– Вы извините, я на эту штуку в пятницу случайно наткнулась, когда вы просили поставить «Лючию ди Ламмермур», а стереоустановка не работала. Я ее тогда тоже вытащила и за ней увидела что-то в салфетке. Это из-за той штуки провода отсоединились. Я положила ее в карман, чтобы не мешала. Простите, я ведь понятия не имела, что это за вещь и чья она. А когда вынула, подумала, что это что-то из электроники. Потом уже дома поискала в интернете и узнала, что это газырь. – Она тараторила, прижав руки к груди, и лицо у нее пошло красными пятнами. – А дальше ваша мама упомянула о странных ограблениях, и я подумала, что газырь мог быть ваш. А Самира ведь ваша девушка, правда?
– Так. Понятно.
С матерью потом разберусь, все потом. Соболева все лепетала:
– Я собиралась его сегодня положить обратно, но в операционной все время работали.
Мне хотелось биться головой о стену. Газырь, из-за которого разгорелся весь сыр-бор, беспрепятственно перекочевал в посторонние руки.
– Не важно. Давайте его!
– Вы же сказали, это похищение – розыгрыш.
– Какое вам дело?
– Если человека похитили, надо сообщить в полицию, а не уступать требованиям похитителей.
У меня от бешенства перехватило дыхание. Сперла чужой газырь, а теперь стоит с видом фрекен Бок и указывает, что делать!
– Не суйтесь, вот просто не суйтесь. Верните газырь немедленно.
– Верну, если вы обратитесь в полицию.
– Екатерина, вы даже не понимаете, во что ввязались. Поверьте, я сам разберусь. И вам, честно, лучше не быть в этом замешанной. Это опасно. Умоляю, верните газырь. От этого зависит жизнь человека.
– Это вы подвергаете жизнь Самиры опасности тем, что не звоните в полицию. Газырь я верну только им.
Стояла бледная, тоненькая – соплей перешибешь, но упертая:
– Я сама могу позвонить. – Она вытащила телефон.
– Подождите, – я метнулся к ней, – этим уже занимается ФБР.
Зазвонил мой телефон. Номер незнакомый, но местный. Мужской голос указывал торопливо и требовательно:
– Выезжай с газырем на своей машине, один, по направлению к шоссе номер два. Езжай по нему на север, пока не получишь новые указания. Запомни: ты в машине один, никому ни слова. Иначе полюбуешься на Ютубе, как Самире отрубают голову. Нам нужен только газырь. Отдашь газырь – иди с ней на все четыре стороны. Телефон держи при себе. Дальнейшие указания получишь в пути. Мы будем следить, чтобы ты был без сопровождения.
К горлу прилила кровь, в глазах потемнело. Трясущимися от бешенства руками я оперся о стену, заставил себя сосчитать до десяти. Считать пришлось трижды. Продышался, совладал с собой. Екатерина, кажется, испугалась: замолчала, только глазами хлопала. Прохрипел:
– Где газырь?
– У меня в сумке. В переодевалке в шкафчике.
– Принесите его к выходу из клиники. Поняли? Дорога каждая минута.
Она поколебалась, видно, хотела еще поспорить, но не решилась и убежала. Я позвонил ответственному за расписание, передал следующую операцию другому хирургу. Потом набрал Виктора. Его спокойствие снова помогло овладеть собой.
– Саша, все хорошо, не волнуйся. Мы полностью готовы. Выезжай.
– Сейчас, я жду…
– Что ты ждешь? Ты кому-то что-то сказал?
– Нет, надо газырь забрать. Вы выяснили, кто звонил?
– Первый звонок прошел через нескольких мобильных провайдеров и через сеть, мы еще ищем источник. Второй сделали из телефонного автомата в даунтауне, туда посланы наши люди, попробуют узнать, не видел ли кто звонившего. Ты можешь сказать что-нибудь о голосе? Иранский акцент? Что-нибудь характерное в словах?
