Внезапно раздался выстрел.
— Солдат убит! — кричал мальчишка в униформе, на вид лет четырнадцати, мечась от палатки к палатке. — Солдат убит! Нападение! Все в лес!
Лицо Дамона побледнело.
— Я должен помочь. А ты, братишка, отправляйся-ка домой.
— Ты уверен? — спросил я, вдруг почувствовав страх.
Дамон коротко кивнул.
Если отец спросит, скажи, что я слишком много выпил и теперь отсыпаюсь.
Прозвучал еще один выстрел, и Дамон побежал в лес, смешавшись с людским морем.
— Уезжай! — прокричал он.
Я помчался в противоположном направлении, к быстро опустевшему лагерю. Вскочив на Меза-нотт, я вонзил пятки в ее бока и, наклонившись к бархатному ушку, шепотом заклинал ее скакать быстрее.
Стремительнее, чем когда-либо, Мезанотт промчалась через лес; переметнувшись через мост Викери, она повернула к дому, будто сама знала, как туда попасть. Вдруг она стала на дыбы и заржала. Еле удержавшись в седле, я увидел темный женский силуэт с золотисто-коричневыми волосами, под руку с другой девушкой.
Я застыл на месте. Даже в лучшие времена ни одна женщина не отважилась бы выйти из дома после наступления темноты без сопровождения мужчины. А сейчас, когда атакуют вампиры…
Девушка обернулась, и я увидел отразившееся в воде бледное, заостренное лицо. Катерина. Она шла с юной Анной из аптеки. Я видел только темную лозу ее кудрей, свисавшую до плеч.
— Катерина! — не слезая с лошади, закричал я так громко, как только мог. Сейчас мне уже не хотелось ее обнять; я хотел удержать ее, не дать ей сделать то, что она собиралась. Представив, что я нахожу заостренную ветку и вонзаю ее в грудь Катерины, я почувствовал, как желчь поднимается к горлу.
Катерина не обернулась. Напротив, она еще крепче обняла Анну за плечи и повела ее в лес. Я сильнее ударил Мезанотт по бокам. Ветер хлестал мне в лицо, пока я отчаянно пытался их настичь.
19
Я гнал Мезанотт через лес, ударами заставляя ее перепрыгивать через бревна и пробираться сквозь кусты, лишь бы не потерять из вида Катерину с Анной. Как мог я доверять Катерине? Как я мог подумать, что люблю ее? Мне следовало убить ее, когда была такая возможность. Если я не догоню их, кровь Анны будет на моих руках. Как и кровь Розалин.
Доскакав до выкорчеванного дерева, Мезанотт стала на дыбы и сбросила меня на землю. Я ударился виском о камень и почувствовал острую боль. Дыхание перехватило, и каждый вдох давался с большим трудом, но я не сдавался, понимая, что Катерина убьет Анну, а затем прикончит меня, и это — только вопрос времени. Тут я почувствовал, как нежные, холодные как лед руки приподняли меня и помогли принять сидячее положение.
— Нет… — Я тяжело вдохнул. Сам процесс дыхания причинял мне боль. Брюки мои были разорваны, а на колене зияла глубокая рана. Из виска ручьем текла кровь.
Опустившись возле меня на колени, Катерина рукавом платья пыталась остановить кровотечение. Я заметил, как она облизала губы, а затем крепко их сжала.
— Ты ранен, — мягко сказала она, продолжая сдавливать рану. Я попытался отодвинуться, но Катерина за плечи удержала на месте.
— Не волнуйся. Помни, ты владеешь моим сердцем, — сказала она, глядя мне в глаза. Я молча кивнул. Если придет смерть, пусть она придет быстро. Обретя уверенность, Катерина обнажила зубы, и я закрыл глаза в ожидании агонии и экстаза от прикосновения ее зубов к моей шее.
— Но ничего подобного не произошло. Вместо этого я почувствовал у губ холод ее кожи.
— Пей, — велела она, и я увидел тоненькую ранку на ее нежной белой коже. Кровь струилась из пореза, как ручеек после ливня. Я попытался оттолкнуть ее или отвернуться, но Катерина крепко держала меня за затылок.
— Доверься мне. Это поможет.
Медленно, с опаской я позволил своим губам коснуться этой жидкости и тотчас почувствовал, как вниз по горлу потекло тепло. Я пил до тех пор, пока Катерина не убрала руку.
— Этого достаточно, — прошептала она, накрывая ранку ладонью. — Как ты сейчас себя чувствуешь? — Присев на корточки, она осмотрела меня.
Как я себя чувствовал? Я коснулся ноги, виска — раны зажили, кожа была гладкой.
— Ты сделала это, — сказал я, не веря своим глазам.
— Да, — Катерина встала и сложила руки. Я заметил, что и ее ранка полностью затянулась. — А теперь расскажи мне, почему мне пришлось тебя лечить. Что привело тебя в лес? Ты же знаешь, что это небезопасно, — сказала она голосом, полным упрека, смягченного, однако, неподдельной заботой.
— Ты… Анна… — прошептал я, чувствуя себя вялым и сонным, словно после долгого обеда с обильными возлияниями. Осмотревшись, я увидел, что Мезанотт привязана к дереву, а Анна сидит на бревнышке, подтянув ноги к груди, и смотрит на нас. Когда она переводила взгляд с Катерины на меня, потом снова на Катерину, и опять на меня, ее лицо выражало не страх, а смущение.
— Стефан, Анна — одна из моих друзей, — просто сказала Катерина.
— Стефан… он знает? — поинтересовалась Анна шепотом, как будто бы я не стоял там же, в трех футах от нее.
— Мы можем доверять ему, — сказала Катерина, убежденно кивая головой.
Я прокашлялся, и обе девушки посмотрели на меня.
— Что вы здесь делаете? — наконец, спросил я.
— Встречаемся, — ответила Катерина, жестом указывая на поляну.
— Стефан Сальваторе, — произнес кто-то хриплым голосом. Я обернулся и увидел третью фигуру, возникшую из темноты. Почти не задумываясь, я выхватил из нагрудного кармана цветок вербены, казавшийся таким же бесполезным, как зажатая в руке маргаритка.
— Стефан Сальваторе, — услышал я снова. Мой взгляд бешено метался между Анной и Катериной, но невозможно было разглядеть выражение их лиц. Ухнула сова, и только прижатый к губам кулак удержал меня от крика.
— Все в порядке, мама, он в курсе, — сказала Анна в темноту.
Мама. Это означает, что Перл тоже вампир. Но этого не могло быть! Она была аптекарем, и ей следовало исцелять больных, а не терзать зубами человеческое горло. Хотя… Катерина вылечила меня и не разорвала мне горло.
Перл вышла из-за деревьев, не сводя с меня глаз.
— Откуда мы знаем, что он не причинит нам вреда? — подозрительно спросила она голосом гораздо более зловещим, чем тот, которым она обычно говорила в аптеке.
— Не причинит, — со сладкой улыбкой сказала Катерина, нежно касаясь моей руки. Несмотря на то что сентябрьский воздух был довольно мягким, меня охватила дрожь. Я снова сжал цветок вербены, и слова Корделии эхом пронеслись в моей голове. Эта трава способна остановить демона. А что, если мы все ошибаемся, и вампиры вроде Катерины вовсе не демоны, а ангелы? Что тогда?
