Альфред проследил за моим взглядом.
— Прекрасно выглядите, сэр, — признал он.
— Благодарю. Я готов, — сказал я, а мое сердце взволнованно забилось. Вчера вечером Катерина повела себя безжалостно, не дав мне даже намека на то, что она собирается надеть. Я не мог дождаться встречи с ней. Я знал, что она будет самой прекрасной девушкой на балу, и, что еще более важно, моей девушкой. Спустившись по лестнице, я с облегчением заметил, что Дамона нигде не видно. Я гадал, придет ли он на бал с кем-то из армейских товарищей или, возможно, с какой-нибудь местной девушкой. В последнее время он очень отдалился от меня. По утрам его невозможно было разыскать, а вечера он проводил в таверне.
Лошади уже били копытами на дороге перед домом. Сев в ожидавший меня экипаж, я отправился к гостевому домику.
Я выглянул из окна и увидел у дверей Катерину и Эмили. На Эмили было прямое черное платье из шелка, а Катерина…
Мне пришлось вжаться спиной в сиденье, иначе я выпрыгнул бы на полном ходу. Ее изумрудно-зеленое платье было туго стянуто на талии и свободно струилось по бедрам, а облегающий корсаж с низким вырезом, позволял любоваться сливочно-белой кожей. Волосы были собраны на макушке, открывая нежную лебединую шею.
Через секунду после того, как Альфред натянул поводья, я уже открывал дверь экипажа. Я выскочил, поймал взгляд Катерины и широко улыбнулся.
— Стефан! — выдохнула она и, приподняв юбки, заскользила вниз по ступеням.
— Катерина! — Я нежно поцеловал ее и предложил ей руку. Развернувшись, мы вместе прошли к экипажу, у которого, распахнув дверцу, нас ожидал Альфред. Дорога на Мистик-Фоллз была забита незнакомыми каретами всех видов и размеров, направлявшимися на другой конец города к особняку Локвуда. Я весь дрожал от нетерпения. Впервые в жизни я сопровождал на бал девушку. Раньше я, как правило, проводил это время за игрой в покер со своими друзьями, и все неизменно заканчивалось неприятностями. В прошлом году Мэтью Харнетт перепил виски и случайно отвязал коней от отцовского экипажа, а два года назад Натан Лэйман подрался с Грантом Вандербилтом, и оба ушли с разбитыми носами.
Мы медленно подъезжали к особняку и, наконец, достигли его центрального входа. Альфред остановил лошадей и выпустил нас. Я обхватил пальцы Катерины своими, и мы вместе прошли через открытые двери особняка в гостиную.
Из этой комнаты с высоким потолком вынесли всю мебель, и свечи отбрасывали на стены теплый, таинственный свет. Оркестр, расположившийся в углу зала, исполнял ирландский рил, и, хотя вечер только начинался, некоторые пары уже танцевали. Я сжал руку Катерины, она улыбнулась в ответ.
— Стефан! — Обернувшись, я увидел мистера и миссис Картрайт и тут же выдернул руку.
Глаза миссис Картрайт были красными, и она явно похудела с тех пор, как я видел ее в последний раз. Между тем мистер Картрайт, казалось, постарел на десять лет. Его волосы стали снежно-белыми, передвигался он с помощью трости. Они носили вербену — у мистера Картрайта пучок торчал из нагрудного кармана, а у миссис Картрайт цветы были вотканы прямо в шляпку — но в остальном оба были полностью одеты в черное в знак траура.
— Мистер и миссис Картрайт, — поприветствоал я их, и мой желудок сжался от чувства вины. По правде говоря, я почти забыл, что мы с Розалин были помолвлены. — Как приятно видеть вас.
— Вы могли бы видеть нас и раньше, если бы пришли с визитом, — остановив свой взгляд на Катерине, проговорил мистер Картрайт с презрением в голосе. — Но, как я понимаю, вы, должно быть, были слишком поглощены… печалью, как и мы.
— Я не знал, что вы уже принимаете посетителей. Я обязательно зайду, — заикаясь, сказал я, оттягивая воротничок, который внезапно стал мне тесен.
— Не стоит, — ледяным тоном ответила миссис Картрайт и полезла в рукав платья за носовым платком.
Неожиданно Катерина схватила ее за руку. Миссис Картрайт посмотрела на нее с возмущением. Меня охватило мрачное предчувствие, и я едва поборол желание встать между ними и заслонить Катерину от гнева родителей Розалин.
Но Катерина улыбнулась, и, к моему изумлению, Картрайты улыбнулись ей в ответ.
— Мистер и миссис Картрайт, я искренне сожалею о вашей утрате, — с теплотой в голосе сказала Катерина, не сводя с них пристального взгляда. — Я сама потеряла родителей в Атланте во время осады и знаю, как это тяжело. Мне не довелось близко узнать Розалин, но я уверена, что она никогда не будет забыта.
Миссис Картрайт громко высморкалась, и ее глаза наполнились слезами.
— Спасибо, милая, — с чувством сказала она.
Мистер Картрайт погладил жену по спине.
— Да, спасибо. — Он повернулся ко мне, и презрение, которое было в его взгляде всего несколько минут назад, сменилось жалостью. — И, пожалуйста, позаботьтесь о Стефане. Я знаю, как он страдает.
Катерина улыбнулась, и супруги присоединилсь к остальным гостям.
Потрясенный, я не мог вымолвить ни слова.
— Ты их заколдовала? — спросил я с горечью.
— Нет! — Катерина приложила руку к сердцу. — Это просто хорошая, старомодная доброта. А сейчас давай танцевать, — сказала она, увлекая меня в большой зал. К счастью, там толпилось много народу, а освещение было тусклым, поэтому узнать кого-либо не представлялось возможным. С потолка свисали гирлянды цветов, мраморный пол был натерт до блеска. Горячий и спертый воздух наполняли запахи сотни различных духов.
Обняв Катерину за плечи, я попытался раствориться в танце, однако все еще чувствовал себя скованно. Разговор с Картрайтами расшевелил мою совесть, заставив почувствовать себя предателем по отношению к памяти Розалин и к Дамону. Не предал ли я его, не сказав о том, что иду на бал с Катериной? Прав ли я был, когда радовался его длительному отсутствию?
Оркестр сделал перерыв, и, пока женщины поправляли туалеты перед тем, как снова взять за руки своих партнеров, я отправился к барному столику в углу.
— Стефан, с тобой все в порядке? — спросила Катерина, бесшумно скользя рядом со мной, и тревога исказила ее прелестный лоб.
Я кивнул, продолжая свой путь, и солгал:
— Просто хочется пить.
— Мне тоже. — Катерина ждала, пока я налью темно-красный пунш в хрустальный стакан. Я подал ей стакан и наблюдал, как она жадно пьет, представляя себе, как она выглядит, когда пьет кровь. Когда Катерина поставила стакан на стол, я увидел вокруг ее рта еле заметные следы красной жидкости, и не смог совладать с собой. Указательным пальцем я вытер каплю с изогнутых губ, а затем сунул палец себе в рот. Вкус был сладкий и острый.
— Ты уверен, что с тобой все в порядке? — еще раз спросила Катерина.
— Меня беспокоит Дамон, — признался я, наливая себе пунш.
— Но почему? — спросила Катерина с неподдельным смятением на лице.
— Из-за тебя, — коротко ответил я.
