Я поплелась за ним.
– Кто к нам пожаловал?
– Аланзане. Я накануне видел их в городе. Они подписывали бумаги на прииск на дальнем краю Хэдисена: они специально выбрали уединенное место. Я знаком с их кузеном. Он был в числе ребят, которых арестовали во время Звездного Пришествия, – тех, кто смог сбежать. Кузен уже дожидается своих родных на прииске, а я пригласил его близких к нам в гости.
Хотя я и свыклась с мыслью о том, что Седрик придерживается аланзанской веры, с его собратьями я еще ни разу толком не общалась. Однако аланзане показались мне совершенно обычными людьми. Они почти ничем не отличались от Маршаллов: на них была обычная рабочая одежда, а рядом со всадниками брели лошади, запряженные в повозку с открытым верхом.
Седрик представил их как Галвестонов. Это была пожилая супружеская чета и четверо их детей. Вместе со старшим сыном Галвестонов ехала его беременная супруга.
Я побаивалась, что аланзане приступят к выполнению очередного мрачного ритуала или запоют длинную молитву, но я ошибалась.
Сами Галвестоны устали с дороги и были счастливы отдохнуть – особенно от младших детей, которые унеслись поиграть. Мы сидели вместе со взрослыми. После того как старшие Галвестоны перекусили, мы принялись неторопливо обмениваться новостями. Прожив в Хэдисене несколько недель, мы с Седриком чувствовали себя ветеранами и важно делились опытом. Старший мистер Галвестон (его звали Фрэнсис) с интересом посмотрел на покосившуюся лачугу.
– У тебя есть чем заделать крышу? – осведомился он у Седрика.
– Там лежат доски. Я сам их прибил!
Седрик так гордился своим достижением, что я не смогла сдержать улыбки. Я присутствовала при ремонте: он попал молотком по пальцам не меньше пяти раз!
– И через щели хлынет вода в первую же грозу – ведь Хэдисен славится непогодой! Нужно натянуть парусину и закрыть прорехи, но мы в городской лавке уже купили последний отрез. Тебе либо придется ждать новой поставки, либо ехать в Мыс Победы.
– Думаю, мы в ближайшее время туда не поедем, – ответил Седрик. – Придется помокнуть.
Фрэнсис поманил к себе старшего сына и Седрика.
– Может, кое-что залатать и получится. Давайте попробуем!
Я осталась сидеть с женщинами на траве. Элис, невестка, потянулась и прижала ладонь к округлившемуся животу.
– Тебе неудобно? – встрепенулась я. – Что-нибудь принести?
– Нет, спасибо. – Она обменялась понимающей улыбкой со своей свекровью, Генриеттой. – Когда мы тянули карту моей судьбы в начале беременности, то мне выпал Хранитель Роз.
При виде моего недоумения Генриетта спросила:
– Ты не слышала про Хранителя Роз?
– Я вообще этих карт не знаю, – заявила я.
Я догадалась, что речь идет о динзанской колоде, которую я видела у Ады. Осфридский народ частенько играл в динзанские карты или гадал по ним, но для аланзан они являлись источником мудрости и посвящались Динзель, лунному ангелу, покровительнице интуиции.
Элис перестала хмуриться, но была явно изумлена.
– Когда Седрик представил тебя как невесту, я решила…
– …что я аланзанка? – договорила я за Элис.
Обе смутились.
– Ты собираешься обратиться после свадьбы? – полюбопытствовала Элис.
– Я пока еще не планировала.
– Тогда зачем искать золото и копить деньги в такой спешке? – спросила Генриетта.
Галвестоны тоже мечтали о Вестхэвене, но намеревались выждать, чтобы первые колонисты немного обжились и с переселенцев перестали требовать вступительный пай. Тем временем они надеялись заработать на добыче золота.
– Ради Седрика. Я хочу, чтобы он мог безопасно совершать все обряды. И он просто жаждет стать в Вестхэвене… настоящим лидером, – выкрутилась я. – А если он внесет пай, нам обоим будет проще. – Наступило неловкое молчание. Когда я поняла, что мои собеседницы его нарушать не собираются, то выдавила: – А что означает Хранитель Роз?
Сперва мне никто не ответил.
– На карте изображен мужчина, который усердно трудится в саду, оберегая нежные цветы от суровых условий. В итоге он вознаграждается прекрасными цветами, – наконец произнесла Генрниетта.
Я повернулась к Элис.
– Значит, для тебя карта символизирует беременность, да? У тебя много трудностей и испытаний в пути, но твой малыш родится здоровеньким и сильным – и расцветет, как роза. Надеюсь, что смысл карты можно распространить и на благополучие всего вашего семейства в Хэдисене.
Обе женщины вытаращили глаза.
– Похоже на правду? – уточнила я.
– Да-да, – пробормотала Генриетта и устремила взгляд мне за спину. – Глен! Живо слезай оттуда, пока шею не сломал!
Две девочки Галвестонов возились на отмели, а младший сынишка пытался забраться по скалистым выступам, отмечающим начало горного склона. Без веревок и крючьев он, конечно, не мог развить скорость и быстро подняться наверх, но я разделяла материнскую тревогу.
А самому Глену, похоже, было все равно.
– Я за ним сбегаю, – предложила я.
Я встала: мне хотелось не только помочь матери Глена, но и уйти от пристальных взглядов.
Удивительно, но Глен уже сумел вскарабкаться довольно высоко, так что опасность сорваться и упасть только возросла.
– Глен! – окликнула я мальчика. – Тебя мама зовет! Наверху очень опасно!
Он на меня даже не посмотрел.
– Сейчас! Я почти достал еще один!
– Еще один? – переспросила я.
Глен дотянулся до блестящего округлого камешка и торжествующе вскрикнул, а затем полез вниз с ловкостью скалистой ящерки. Нагрудный карман его комбинезона оказался набит булыжниками. Свою новую находку он засунул к остальной добыче.
Я поманила его назад, к родным.
– А их не тяжело с собой таскать?
– Это в мою коллекцию. У меня их – целая куча! Представляете, в Осфриде есть особые умные люди, которые изучают камни!
– Да. Их называют геологами.
– Геологами!
Он покатал это слово во рту, словно пробовал на вкус.
– Король поручает им ездить по стране и узнавать про новые скалы и минералы, – добавила я.
– Мне бы так хотелось. Но когда мы наберем золота на ферму, то мне надо будет помогать родителям и много работать.
Я потрепала Глена по макушке.
– Ты не должен следовать судьбе, которую за тебя спланировал кто-то другой. Давай я покажу тебе другие интересные камешки.
Я привела Глена к тенистому пруду, где валялась мелкая пестрая галька. Глен пришел в восторг, и я оставила мальчика на берегу, решив, что с ним ничего страшного не случится. Возвращаясь обратно, я услышала, как Генриетта говорила Седрику:
