— Обещал, обещал… Сейчас речь не об этом. Надо разобраться с «наследником», хе-хе…
У Леши в голове опять началась сумятица: «Значит, они задумали захватить власть!.. Где же Ростик?.. Знают ли они о пробке?.. Что делать-то?..»
Он оглянулся на дверь. Может, так: «Чоки-чок, отопрись, дверной крючок?»
Но дверь была предусмотрительно закрыта не на крючок, а на могучий засов с висячим замком.
— Ускользнуть вам, сударь, не удастся, — хрипло сообщил генерал Хвост. — Лучше отвечайте по-хорошему.
— Да про что отвечать-то?
— Не притворяйся! Про мушкет! — рявкнул дон Сеял и стукнул кулаком по столу. Так, что мигнули лампы, а Леша даже подскочил. Но отвечать не стал. Сказал упрямо:
— Все равно вам мой секрет не поможет. Это только я умею.
— Поможет или не поможет, мы сами разберемся, — заявил Етугоро. — Ты давай выкладывай.
— Да зачем вам это! — отчаянно крикнул Леша. Он чувствовал, что рассказывать злодеям про «Чоки-чок» ни в коем случае нельзя.
— Он еще спрашивает! — перебил Виття. — Какие там, в несказочном пространстве, бестолковые дети!.. Для армии это нужно, для армии! Если не надо будет делать ни порох, ни пули и каждый солдат сможет заряжать ружье с помощью двух-трех слов, тогда что?
— Что? — бормотнул Леша, стараясь протянуть время.
— Такая армия будет непобедима! — веско произнес дон Сеял.
— Кроме того, стреляющие ружья нужны полиции, — напомнил генерал. — А сейчас у нас что? Позор для цивилизованной страны! Всего десять полицейских, да и те вооружены алебардами! Попробуйте тут навести порядок!
— Разве в Астралии нет порядка? — возразил Леша.
— Ни малейшего! — отрезал генерал Хвост. — Вот вам наглядный пример: проникают в страну всякие подозрительные личности!..
— А разная зеленая мелкота совсем обнаглела, — вмешался маркиз. — Нельзя даже кустики вырубить, чтобы расчистить место под гараж для велосипеда. Сразу скандал на все королевство.
— Ну, ладно! А зачем вам армия-то? С кактусятами воевать? — Леша снова тянул время. Он ждал, что откуда-нибудь придет спасение.
— Он глуп так же, как наш король, — отозвался Виття.
— Неужели непонятно? Если будет армия, враг всегда найдется. Во-первых, этот остров Акватыква! Может, они только притворяются мирной страной…
— А если даже не найдется врага за пределами государства, всегда можно разделить армию на две. Они прекрасно сумеют сражаться друг с другом, — заявил дон Сеял.
— Зачем?! — уже совершенно искренне изумился Леша.
— Для воспитания в людях боевого духа и героизма! — воскликнул генерал Хвост. — Без этих качеств настоящая нация не может существовать!
— Да, мы должны воспитывать героев! — поддержал его дон Сеял. — Наступают трудные времена. Стране нужны будут сильные личности! Скоро эта дурацкая вертушка Ореста Редькина остановится совсем, и в стране наступит энергетический голод. Начнутся трудности и борьба!
— И превосходно! — заявил барон Виття фон Люмпо-Лампо. — Без борьбы не бывает развития и прогресса! Борьба за лучшее будущее — задача любого нормального общества!
— Эта страна поросла плесенью! — заразился общим энтузиазмом Его Етугоро. — Мы разрушим эту сонную жизнь и на ее месте построим новую — светлую и свободную!
— А сейчас она разве не свободная? — опять удивился Леша.
Дон Сеял возбужденно объяснил:
— Это сонная свобода! А мы добьемся такой, чтобы никакого спокойствия!
— Только борьба! — завопил Виття. — Цель человечества в вечной борьбе! Ура!..
Тут все четверо забыли про Лешу. Вскочили, задрали подбородки и заголосили:
Мы взорвем этот пакостный свет!
Он протух, как гнилая селедка!
И к другой, лучезарной земле
Поплывет наша храбрая лодка!
Они спели, посмотрели друг на друга и, кажется, слегка смутились. Строго глянули на Лешу.
«Про свечу им, значит, ничего не известно. Это хорошо», — подумал Леша. И сказал:
— Вы же всю страну разорите!
— И прекрасно! Мы построим на ее обломках новую! — отрезал Виття.
— Там не будет места всяким глупостям вроде сказок и приключений, — добавил генерал Хвост. — Число полицейских возрастет в четыреста раз. И школы я предлагаю тоже подчинить полицейскому ведомству. Чтобы новое поколение росло таким, каким полагается…
— Его светлость герцогиня Флориэлла Дальнополянская предлагала свою кандидатуру на должность директора главной столичной гимназии, — сообщил дон Сеял. — Она уже разработала ряд реформ.
— Каких? — полюбопытствовал Виття.
— Например, соединить в одном предмете обучающую и воспитательную роль. В указке! Известно, что слова «указание» и «наказание» имеют один корень. И в школьном деле корень тоже должен быть один. Только указки для этого следует делать прочными и гибкими…
«Экая новость, — подумал Леша. — Наша Леонковалла давно знала такой способ…»
Он сказал:
— Король все равно не позволит!
— Ха! — опять подскочил Виття. — При чем тут король, если полиция и армия будут подчиняться не ему, а нам!.. Ну, говори свой секрет, пока не поздно! А то худо будет!
Нельзя сказать, что Леша не боялся. Но злость на этих подлых заговорщиков была сильнее страха.
— Ничего я вам не скажу!
— Худо будет, — повторил Виття зловеще и ласково.
— Пусть! Можете меня даже съесть!
Злодеи посмотрели на Людоедова. Тот развел руками:
— К сожалению, не могу! Этот бесстыдный Бочкин так долго кормил меня морковью, что я совсем испортил здоровье: не в силах есть ничего, кроме морковных блюд. Недаром так похудел!
— Тогда я р-разорву его на части! — пообещал генерал.
Етугоро-Людоедов покачал головой:
— Если мы разорвем или съедим нашего пленника, кто нам откроет волшебство? Есть другие способы, чтобы заставить его заговорить!
— Да-да! — воскликнул барон Виття. — Мое изобретение! «Веселое кресло»! Оно развязывает язык лучше всяких хитроумных мучений!.. — Он захихикал и заегозил.
Леше отчаянно захотелось домой.
— Ну! — прищурился дон Сеял. — Последний раз спрашиваем! Будешь говорить?
— Нет… — слабым голоском откликнулся Леша.
Его схватили за плечи, лязгнули засовом на двери, втолкнули пленника в другую комнату.
Она была гораздо просторнее первой. И с таким же ярким светом. У стен громоздились механизмы и приспособления, жуткие на вид: скамейки с шипами, какие-то колеса с петлями и деревянные рамы с цепями. Не было ни малейшего сомнения, для чего все это. Потому что прямо против Леши на стене висела черная мраморная доска в деревянной раме и с медными старинными буквами:
