Гелька не испугался. То есть он испугался самого падения, от которого ожгло сердце. Но он не думал, что разобьётся.
"Я полечу! — сказал он себе. — Я ветерок! Сейчас…"
Он раскинул руки, и упругий воздух ударил ему в ладони. Гельке показалось даже, что падение стало медленней.
"Я полечу! Надо только сказать слова!"
Надо было прошептать короткое заклинание, которое написано на Башне Ветров в далёком и сказочном городе.
"Сейчас… Я…"
Он вдруг понял, что не помнит этих слов. Совсем не помнит! Вместо них в свистящем воздухе словно кто-то прошептал другие слова:
Ясной ночью осенней
Улечу из гнезда.
На будёновке серой —
Голубая звезда…
Свист нарастал, встречный воздух рвал волосы и рубашку.
"Сейчас! Сейчас… Ясной ночью осенней улечу из гнезда!.. Ясной ночью осенней… Яс… Янка…"
Листик зажмурился и ощутил, как легко толкнулась земля. И стало тихо-тихо. Не гремели железные бочки. Не шепталась трава. Весь мир притих и, казалось, ждал, что над головками белоцвета сейчас взовьётся и умчится прочь крутящийся ветерок. Но ничего не было. Только тишина. И только далеко-далеко, на краю Вселенной, вспыхнула и стремительно развернулась в ночи новая спиральная галактика.
* * *
В этой галактике, далеко от её центра, у неяркой жёлтой звезды совершали свой облёт планеты. На одной планете — зелёной от лесов, песочной от пустынь и влажно-синей от океанов — на полуострове между устьем большой реки и морем была середина лета. Было утро.
С каменного крыльца во двор старинной крепости сбежал мальчик в зелёной матроске с белым широким воротником. Во дворе было тихо, но над зубцами башен, на сигнальных мачтах, трепетали и хлопали от морского ветра пёстрые сигнальные флаги. Наверно, сто флагов или больше.
Мальчик посмотрел на флаги, прочитал сигналы, улыбнулся и побежал к серой глыбе ракушечника на краю двора.
На глыбе, растопырив лапки, похожие на ручки крошечного человека, грелась на солнышке ящерка. Она не испугалась, когда мальчик накрыл её ладонью.
Он посадил её — живую, щекочущую — в карман матроски и по железной лесенке умело докарабкался на верхнюю площадку башни.
Здесь за него сразу взялся весёлый и шумный ветер. Пригнул на темени жёсткий рыжеватый хохолок, захлопал воротником, усыпал одежду и кожу колючей водяной пылью, которую принёс от скал, с пенных верхушек прибоя. Мальчик облизал солёные губы и посмотрел на море. Волны были ярко-синие с белой оторочкой гребней. Над гребнями неслись очень круглые разноцветные паруса — спинакеры. Они были похожи на стаю праздничных воздушных шариков, которые кто-то отпустил над морем.
Мальчик достал ящерку, посадил её на плоский верх башенного зубца.
— Смотри, как красиво… — И долго смотрел сам.
Потом он взглянул с высоты на двор. На крыльце стояла мама.
— Я здесь! — мальчик перегнулся через поручень между зубцами. Замахал рукой, похожей на коричневую ветку. — Мы здесь!
— Поедем в Город! — крикнула мама. — Скоро начало праздника!
— Мама, я с ребятами! Мы придём прямо на площадь!
— Хорошо! Я тебя обязательно там увижу!
Мама обошла дом и села в оранжевый автобус, который остановился рядом с фортом у заросшей белоцветом обочины. Мальчик помахал вслед автобусу и посмотрел на Город.
Город был вдалеке, его башни, летучие мосты и стеклянные крыши поднимались из-за пологого лесистого холма. Башни были белые и разноцветные. Мосты — кружевные. Крыши — блестящие. Ветер качал над крышами стаи воздушных змеев и пёстрых аэростатов. Город сверкал, он был радостным — таким, какими должны быть все города во всех галактиках. Всегда. А особенно в такой день, когда приходит Всеобщий Праздник Межгалактических Туннелей и Мостов.
По дороге и просто по траве бежали к старой крепости ребята. Они заполнили солнечный двор, где между каменных плит густо росли одуванчики. Среди одуванчиков стояли четыре столба, и на них поднималась фанерная кособокая будка с проволочным балкончиком — старая голубятня. Из голубятни прыгали на плиты мальчишки с большими разноцветными барабанами. Они были весёлые, голосистые, в ярких, похожих на сигнальные флаги рубашках. Раскатилась над плитами двора озорная дробь барабанов. Мальчик услышал перекличку барабанщиков, которые выстроились у ярко-жёлтой от солнца стены:
— Юрик Родин!
— Я!
— Валька Бегунов!
— Я!
— Василёк Снегирёв!
— Здесь!
— Митька Кошкарёв!
— Кто?
— Грозный Митька по кличке Маус!
— Вот он я!
— Василёк Иту Дэн!
— Здесь!
— Стеклянный барабанщик Тилька!
— Сами вы стеклянные!.. Здесь я!
— Барабанщики Серой Стены!
— Здесь!
— Все шестеро?
— Да!
— Барабанщики Утреннего Поля!
— Здесь! Здесь! Здесь!
— Данилка Вострецов!
— Я!
— Королевский барабанщик Туги!
— Оваи!
— Барабанщик Даниэль Дегар!
— Я, господа!
— Барабанщик Ванюшка! То есть Жан!
— Я!
— Барабанщики "Каравеллы"!
— Это же из другой галактики…
— Всё равно! Здесь мы!
— Командир барабанщиков Володька!
— Я!
— А новичок? Где наш новичок с ящеркой?
— Я здесь! — закричал мальчик с высоты. — Мы оба здесь! Мы сейчас!
Он взял в левую ладонь ящерку, а правой замахал ребятам.
Они стояли, запрокинув головы, и тоже махали ему. И смеялись беззаботно и смело, как должны смеяться мальчишки во всей Вселенной.
СЕРЕБРИСТОЕ ДЕРЕВО С ПОЮЩИМ КОТОМ
ВСТУПЛЕНИЕ
Кап
На ночь Кап устроился в зарослях опушки. На лесной паутине. Он прилёг на скрещение двух упругих шёлковых ниток и сразу уснул – как в чёрную воронку упал. Но и тогда он продолжал тихонько вздрагивать от всех дневных огорчений и, главное, от одиночества, которое ощущалось даже сквозь беспамятный сон…
А утром стало легче. Лучше. Очнулся Кап от ласкового щекотания. Оказалось, что здешнее Лау-ццоло (очень похожее на то, что дома у Капа) просунуло сквозь листья жёлто-белый луч. Потрогало им прозрачное тельце Капа. Может быть, хотело поиграть с малышом. Кап обрадовался. Живая искорка в нём благодарно разгорелась в ответ. Кап решил, что нет никакого резона унывать раньше времени. Просто случилось приключение. В приключениях всегда так: сперва неприятности и опасности, а потом всё кончается хорошо. И, конечно, его найдут. Вернутся домой, заметят, что одного путешественника нет, и тут же бросятся назад, на поиски… Да, разумеется, такие поиски – дело непростое. Очень даже непростое: кое-кому покажется даже, что совсем безнадёжное. Но сам Кап вовсе так не думает…
