— И Гусыню, — сердито сказал Кузнечик.
На улице заспорили. Митя доказывал, что не надо его провожать, ничего больше с ним не случится. А Серёжа утверждал, что надо — на всякий случай. Генка слушал, слушал и сказал Мите:
— Ну а если нам хочется? Жалко тебе разве?
И Митя сразу согласился.
Потом Серёжа с Генкой проводили Наташу. Тоже на всякий случай.
Когда шли к Серёжиному дому, Кузнечик сказал:
— А я сначала думал, что она твоя сестра.
— Наташка? Да что ты! — Я — Каховский, а она — Лесникова. Ты вообще… как с луны упал. Пять лет в соседних классах учились, а ты будто сегодня первый раз увидел ее.
— Ну и что? Я, может, до сегодняшнего дня на девчонок вообще не смотрел… А у брата и сестры иногда бывают разные фамилии.
— Наташка и в самом деле как сестра, — объяснил Серёжа. — Мы всю жизнь вместе росли, в одной квартире. Только в разных детских садах были, и как-то получилось, что в разные классы нас записали. Зато дома все время вместе. Даже игрушки были общие.
Генка вздохнул:
— Тогда понятно, что ты ничего не замечаешь.
— Чего не замечаю?
— Какая она красивая, — отважно сказал Кузнечик.
— Да ну тебя! — отмахнулся Серёжа. — Ну, пусть красивая… Тут выть хочется, а ты чепуху говоришь. Такой день был сначала хороший, и вдруг все кувырком!
— Он и сейчас хороший, — возразил Генка. — Не может он плохим сделаться из-за того, что нашлись три труса.
— Целых три! Сразу! Как будто самое обычное дело.
— Зато Митька молодец, — сказал Генка
Это была правда. И этой правдой Серёжа слегка утешился.
Совет собрался ровно в шесть. К точности привыкли и ею гордились.
Мосин, Голованов и Сенцов сидели в уголке кают-компании. Молчаливые, с опаской в глазах. Они не сняли курток.
— Почему не в форме? — спросил капитан первой группы Владик Самойлов. — На совет пришли, а не на рынок.
Из-за совета у Самойлова пропал билет в кино, и он был настроен угрюмо.
— Не трогай их, — попросил Олег. — Формы у них нет. По крайней мере, полной… Все собрались?
Это был не просто вопрос. Это было начало совета.
— Командир барабанщиков здесь! — озорно выкрикнул самый младший — Данилка.
— Капитан первой здесь, — буркнул Владик Самойлов.
— Капитан второй группы здесь!
— Капитан третьей здесь!
— И четвертой тоже, — весело известил Алешка Смирняков.
— Капитан знаменной группы здесь, — сообщил Володя Огоньков. — Это, значит, я. А капитаном пятой будет, значит, он. Группа уже решила.
И Володя указал на Серёжу.
— А почему посторонние? — ревниво спросил Данилка, глядя на Кузнечика и Наташу.
— Это не посторонние, а мои друзья, — сказал Серёжа. — По делу пришли, а не к тебе, Даниле, в гости.
— У всех друзья. Ну и что? — придрался Данилка. — А ты и сам еще не член совета. Мы еще за тебя не голосовали.
— Данила! — сказал Олег. — Вот я терплю, терплю, а потом возьму и выдеру!
— Когда? — жизнерадостно поинтересовался Данилка.
— Боюсь, что скоро.
— Не-а…
Сели у круглого скрипучего стола.
Олег спросил, не возражает ли кто-нибудь против нового члена совета — Сергея Каховского. Никто не возражал. Серёжа украдкой показал Данилке язык.
Беда, случившаяся днем, словно отодвинулась. Все было просто и спокойно. Даже Митя, сидевший рядом с Данилкой, слегка улыбался.
Но вот поднялся Олег. Уперся ладонями в стол, и тот заскрипел, застонал.
— Внеочередной совет, — сказал Олег. — Я понимаю: воскресенье, всем хочется отдохнуть. У Самойлова билет полетел. А что делать? Случилось такое, что ни ждать, ни молчать нельзя… Вот Кольцов мог бы лучше меня рассказать, но ему трудно: губа разбита. Они шли вчетвером: Кольцов, Голованов, Мосин, и Сенцов. Их остановили четыре хулигана. Не старше этих. Но нахальнее, это точно. Потребовали деньги, обыскали. Потом велели отдать ремни. Трое отдали: Голованов, Мосин, Сенцов.
Он повернулся к тем троим, сидевшим в углу.
— Это так?
Они медленно поднялись.
— Так? — повторил Олег.
Они молчали.
Серёже неловко было на них смотреть. Он стал смотреть на ребят за столом. Данилка тревожным шепотом допытывался у Мити:
— Почему ничего не сказал? Ну почему? Это хорошо, да?
Олег очень сдержанно спросил еще раз:
— Это так было?
Голованов хрипло сказал:
— Так…
— Вообще-то не совсем так, — вежливо сказал Сенцов. — Мы не отдавали ремни. Они их взяли сами.
Серёжа пересилил себя и посмотрел на него. Сенцов был аккуратный, причесанный, спокойный.
— Они взяли, — повторил Олег. — А вы стояли опустив руки. Так?
— А что было делать? — спросил Сенцов. — Приятно, думаете, по морде получать? Из-за ремня, который стоит рубль пятьдесят в военторге. Если посчитать, то невыгодно.
— Рубль пятьдесят?! — крикнул Алешка Смирняков. — А сколько твоя совесть стоит?
— Я совесть не отдавал. Только ремень, — объяснил Сенцов.
— Гнать, — спокойно сказал капитан второй группы Гена Корнеев.
А его друг, маленький курчавый Валерка Давыдов, тоже спокойно подтвердил:
— Гнать. Чего тут разговаривать! Если бы даже простые ремни были, все равно гнать за трусость. А ремни форменные. Значит, они еще и форму опозорили.
Олег обратился к Голованову:
— Ты тоже так думаешь: рубль пятьдесят — и все? Ты ведь на пряжках у этих ремней сам шпаги выцарапывал…
— Я и на других сделаю, долго, что ли? — огрызнулся Женька.
— Лишь бы в морду не получить? — насмешливо спросил Смирняков. — Я тоже за то, чтобы выгнать. Только у меня еще вопрос: почему они думают, что обязательно заработали бы по морде? Там же их четверо на четверо было.
Женька Голованов сердито хмыкнул:
— Четверо… От Кольцова какой толк?
И тут вмешалась Наташа:
— Как это какой толк? Ведь он-то как раз и дрался!
Женька опять хмыкнул:
— Дрался… Он драться-то совсем не может.
— А ты можешь? — тихо сказал Митя.
— Когда надо, могу…
И тогда взлетел яростный голос Данилки:
— А ты, скотина, думаешь, что сегодня было не надо?!
