— Да! — Оська сердито проглотил комок. — Потому что сбоку мне смотреть удобнее! Когда я прямо гляжу, у меня… темная полоска перед глазами. Вот так, сверху вниз… А когда я отворачиваюсь, она тоже уходит в сторону, наискосок все видно лучше… — Он честно взметнул на директора сырые ресницы. И… опять чуть отвернулся. — Я правду говорю.
— Подожди… Что за полоска? Давно это у тебя?
— Не так уж давно… То есть бывало еще в прошлом году, но не часто. А теперь почти все время.
— А родителям ты говорил про это?
— Пока не говорил… Это не очень мешает. Только если читаешь, надо голову немного вбок отворачивать…
— Так можно и шею натрудить… Ладно, об этом позже. А пока ступай в класс, скажи Розе Ричардовне, что вопрос исчерпан, и начинай решать.
Оська глянул на часы.
— Ага, вон сколько времени прошло. Я не успею решить, а она мне “пару”. И на осень…
— Суета сует… Муза Георгиевна, посмотрите в вашем журнале, какие оценки у Оскара Чалки из пятого “В” по математике в течение года.
— Я и так знаю. Сплошные тройки.
— У меня две четверки в этом месяце, — осторожно возмутился Оська.
— И двойка! — Медуза помнила все.
— Просто я тогда перепутал и не ту тетрадь принес! Разве за это ставят?
Директор утомленно встал.
— Муза Георгиевна, я думаю при таких успехах Оскара Чалки, контрольная не скажет ничего нового. Выставьте ему годовой результат по текущим оценкам.
Оська внутренне возликовал.
— Как прикажете, Олесь Дмитриевич, — сухо отозвалась Горгоновна. — Должна только заметить, что если Чалка и в будущем учебном году станет заниматься через пень-колоду, от переэкзаменовки все равно не отвертится.
— Ага, в другом пространстве. — суеверно шепнул Оська и скрестил пальцы. Тихо шепнул, но они услышали.
— Что-что? — заинтересовался Олесь Дмитриевич.
Оська уставился на сандалии и опасливо задышал.
— У них в этом году новая поговорка. — разоблачила Оську Медуза. — Ян Янович любит рассказывать детям о разных аномальных явлениях и… гипотезах. И поведал осенью пятиклассникам, что мир наш, так сказать, многомерен и в нем существует множество пространств. И что в одних пространствах жизнь совсем не похожа на нашу, а в других почти такая же, только с разницей в некоторых деталях… Хотя едва ли найдется пространство, где Оскар Чалка — отличник… Короче говоря, научная фантастика. И у наших деток теперь это на языке. Чуть что не понравилось, сразу: “Это в другом пространстве”…
Муза Георгиевна произнесла свою речь бесстрастным тоном. Но ясно было, что учителя рисования и черчения Яна Яновича Корецкого она не одобряет. И что его “научную фантастику” считает совсем не научной…
Оська и сам не понимал, сколько там науки, а сколько сказки.
Тот разговор случился в октябре. Ян Янович тогда отправился с пятиклассниками в поход, в древний пещерный город среди невысоких Меловых гор.
Днем они бродили по таинственным каменным залам, лазали в узких проходах, играли в прятки среди грубо отесанных колонн и на лестницах, вырубленных в толще скал. Ян Янович показывал высоко на стенах барельефы и рисунки с крылатыми быками. И рассказывал, что до сих пор ученые толком не знают: кто устроил в пластах известняка эти удивительные храмы, жилища и лабиринты. А вечером все расселись у костерка, разложенного посреди круглой пещеры. Вверху, в каменном своде было отверстие, и в него смотрели две звезды.
— Кто у нас дежурный по вечернему чаю? — спросил Ян Янович.
— Оська! Оська Чалка! Он уже принес воду! — загалдели девчонки.
— Оська Чалка… Ось-качалка… — задумчиво проговорил Ян Янович. — Смотрите-ка… Может быть, в этих словах не просто случайность?
Кто-то вопросительно хихикнул.
— Какая случайность? — опасливо сказал Оська.
— Не-случайность … Знаете, что такое ось-качалка? Это важная часть особого прибора, качающегося гироскопа… Ведомо ли вам, люди, что такое гироскоп?
— Это такие волчки в гирокомпасе, — сказали несколько человек, те, чьи отцы были моряками. Но Оська настороженно промолчал.
Ян Янович, сидя у костра, неторопливо объяснил, что гироскоп — это, да, волчок. Точнее, диск на оси. У гироскопа свойство — когда он вертится, ось его не меняет свое положение в пространстве.
— Ну, вы же сами тыщу раз видели: волчок не падает, пока крутится. Такой закон физики… Но иногда ось все-таки начинает колебаться. Раскачивается. Описывает одним или двумя концами кольца. И некоторые ученые считают, что при этом раскачивается и часть пространства. И пространство это начинает просачиваться в другие, нам пока неведомые участки вселенной. Отсюда всякие загадочные события в природе, в том числе и НЛО… Когда-нибудь люди научатся проникать в соседние пространства. В тех, что похожи на наше, они смогут встретиться со своими двойниками. А в непохожих будет масса таинственного…
Ян Янович говорил серьезно. И там, в загадочной круглой пещере, у первобытного огня, во всё это верилось. А потом — не очень. Однако Оську недели две после этого иногда дразнили Качалкой. А поговорка “В другом пространстве” осталась надолго.
… — Мне кажется, Олесь Дмитриевич, следует посоветовать Яну Яновичу не загружать младших школьников излишней информацией, — заключила речь Медуза.
Надо было бы заступиться за Яна Яновича. Но Оська не посмел: еще передумают да оставят на осень. Было неловко за эту боязливость, но он уверил свою совесть, что молодой и дерзкий Ян Янович и сам сумеет постоять за себя…
— Тогда… можно, я пойду?
— Подожди. Муза Георгиевна, проводите Оскара Чалку к врачу. А ты расскажи доктору все без утайки, с глазами не шутят.
Молодой школьный врач (приятель Яна Яновича) обрадовался пациенту и занялся Оськой всерьез. Велел смотреть на свет лампочки то одним, то другим зрачком и спрашивал: не щиплет ли в глазных яблоках?
— Ничуточки не щиплет.
— А голова не болит?
— Нисколечко.
— Гм… — Врач несолидно поскреб курчавую голову. Зачем-то постучал блестящим молоточком по облупленным Оськиным коленям. Ноги при этом исправно дрыгались.
— Знаешь, дитя мое, я ведь педиатр, а здесь вопрос для узких специалистов. Я тебе выпишу направление к окулисту. В поликлинику, что на Каретном спуске.
— Там, небось, платить надо!
— С направлением школьного врача бесплатно… Слушай, а если честно, ты не придумал эту темную полоску? Ей-Богу, никому не скажу.
— Чес-слово, не придумал! Вот так вот маячит!
— Тогда выпишу бумажку…
— Андрей Гаврилович, а можно вас попросить…
— Можно, если не о страшном.
