— Все пугаются первый раз. Это камень-качун. Кажется, что вот-вот сорвется, а на самом деле он держится крепко. Можно качаться сколько хочешь.
И они покачались вновь, крепко держа друг друга за руки. И пустота покачалась под ними, и море в теснине берегов, и скалы…
— Теперь прыгай вон туда…
Наконец оказались внизу, у воды. Солнце светило из-за кромки обрыва громадной лучистой звездой. Коля поднял лицо. Сухой жар защекотал щеки… Коля приоткрыл один глаз. Высота берегов казалась небывалой. А синева неба — во много раз темнее, чем обычно. Коля шумно вздохнул. Эхо этого вздоха мягкими крылышками разлетелось по бухте.
Коля опять сбросил башмаки и пошел у воды. Было очень приятно идти по твердому прохладному песку. На нем оставались удивительно четкие отпечатки босых ступней (как следы дикарей в книжке о Робинзоне). Но песок был все-таки не везде. Иногда вровень с ним лежали плиты песчаника — в их круглых вмятинах слюдяными оконцами блестела вода. А местами попадались небольшие россыпи гальки. Там и большие окатыши светло-серой и желтой расцветки, и крошечные круглые камушки разных пород. Когда их заливала вода, они делались удивительно разноцветными…
— Коля, смотри!..
Саша сидела на корточках у края галечной россыпи. Мизинцем передвигала камешки на ладони. Потом потянула Коле. Он сразу увидел, что это не простые гальки. На ладони блестели полупрозрачные горошины из мутноватого стекла с перламутровым отливом. В них чернели крошечные проколы для ниток. Коля опустился рядом.
— Ух ты! Бусы… Ты скоро насобираешь на целое ожерелье.
— Красивые, верно?
Признаться, бусинки были не столь уж красивые. Главное достоинство их то, что древние. Может, тысячу лет назад (а то и две!) их носила на тонкой шейке девочка, похожая на Сашу. Коля сказал:
— Переливаются… Вот наденешь их и станешь совсем красавицей.
— Ох уж! Это я-то красавица? — Она царапнула себя ноготком по переносице. — Конопушек больше, чем мака на прянике, не отскребешь.
Коля чуть не сказал, что «в конопушках главная твоя красота», но сильно застеснялся и засопел. И быстро спросил про другое:
— А тот осколок с кентавром ты где-то здесь нашла?
— Вон там…
В давние времена скальный обломок в сажень ростом скатился с обрыва и застрял на пляже в двух шагах от воды.
— Я под камнем рылась в песке и вытащила… Даже и не ожидала такого…
— Давай еще пороем…
— Давай!
И дальше случилось… ну, просто небывалое! Сидя на корточках, они с полминуты путались руками, подкапывались под камень-великан. Потом пальцы их разом нащупали твердый неровный краешек. Потянули…
Черепок был с половинку Сашиной ладони.
Он был с рисунком…
Не просто с рисунком, а… у обломанного края различим был крепкий лошадиный круп с пышным хвостом и ногами, а справа от него — тонконогий кентавр-жеребенок. Он стоял как бы поодаль и виден был целиком. В пол-оборота к зрителю.
— Ух ты-ты… — тонко сказал Коля. Он и Саша сдвинулись над находкой висками, и Сашины завитки защекотали Колино ухо. Но сейчас это не вызвало у него никаких особых чувств. Он смотрел только на кентаврёнка. Тот стоял спокойно, однако в каждой его жилке ощущалась готовность в любой миг сорваться с места и помчаться по степи. Степь была оторочена по нижнему краю квадратными завитками орнамента…
— Саш, это ведь половинка того… что ты мне подарила…
— Ой… тебе так кажется?
Она совсем вблизи глянула ему в глаза своими зрачками-смородинами. То ли с тревогой, то ли… с лукавством.
— Не кажется, а точно! Я же помню излом!.. — Коля положил черепок на колено, пальцем провел на кромке. — А это — часть кентавра, который тянет за руку мальчика…
— Правда похоже… Коля…
— Что?
Саша чуть улыбнулась. Ноготком тронула кентаврёнка.
— Погляди, он на тебя похож.
— Не выдумывай… Здесь и лица-то не разглядеть.
— Зато волосы. И еще это…
— Что?
— Твоя прыгучесть…
— Ох, Сашка… — Он сделал вид, что рассердился. Она не поверила.
— Похож, похож… Это, наверно, сын большого кентавра. А тот кентавр, на твоем черепке, зовет мальчика, чтобы они подружились…
— Саш… — насупился Коля. — Но так ведь не бывает.
— Думаешь, кентавр и человек не могут подружиться? Они же оба мальчишки.
— Я не про то. Не бывает таких совпадений. Чтобы сперва один черепок, а через год — его другая половинка… — И он строго глянул Саше в лицо: «Признавайся. Этот осколок был у тебя раньше и ты подсунула нарочно, чтобы получилось чудо!»
Но она сказала спокойно (может, чересчур спокойно?):
— А чего такого? Вся посудина пряталась, наверно, здесь в песке. Потом камень скатился и раздавил ее. Вот и находим по кусочкам…
— Тогда давай еще!..
И они несколько минут подрывались под камень с энергией перепуганных землероек. Но отыскали только два крошечных осколка со следами орнамента.
— Если бы спихнуть камень… — вздохнула Саша. Но для этого нужен был циклоп Полифем из мифа про аргонавтов.
Они сели, прислонившись к бугристой каменной грани. С теневой стороны известняк был прохладным.
Коля опять положил осколок на колено.
— Теперь-то они уж точно подружатся, — с довольным вздохом сообщила Саша.
— Почему?
— Ну как же! Ты этот черепок тоже вставишь в рамку, вплотную к тому. Вот он… — Саша опять тронула кентавренка, — и мальчик окажутся рядом…
— Нет, что ты! Я сделаю отдельную рамку, ты это повесишь у себя!
— Зачем?!
— Ну… зачем. Так будет правильно. Хорошо…
— Это, может, мне хорошо и тебе. А ему?.. — на сей раз она коснулась лошадиного крупа. — Думаешь, радостно быть разделанным напополам?
«А ведь и правда!»
— И мальчишки тогда не сбегутся, — тихо добавила Саша. — И вообще…
— Что вообще?
— Это же довесок к подарку, вот и все…
Это было конечно не «все». Оба понимали, но говорить про такое неловко. И Коля сказал:
— Тогда я попрошу Женю, пусть нарисует, будто оба черепка вместе. И вставлю это в рамку. Для тебя.
— Ладно, — шепнула Саша.
Потом они минуты три сидели молча. Коля вдруг ощутил, что ноги-то, оказывается, изрядно устали. Коля их вытянул и, нагнувшись, начал тереть от щиколоток до колен.
— Притомился? — заботливо сказала Саша.
— Гудят немного, — честно признался Коля. И пошевелил пальцами.
