Когда шли к городу, заспорили: хватит денег, полученных за монету, для покупки тендера. Хоть и золотая, хоть и большая, а все же одна…
— Давайте спросим у отца Андрея, — предложил Коля. — Это монах в здешнем монастыре, он вроде сторожа на раскопках. Все знает про древности…
— А не отымет этот сторож монету? — засомневался Фрол. — Вдруг скажет: казенная…
Коля уверенно мотнул головой:
— Не отнимет. Он не такой… И вообще, здесь особый случай. Ну, как сама судьба…
Решили зайти к отцу Андрею немедля. Было по пути.
Ребята остались поодаль, лишь Коля и Фрол пошли к сторожке по тропинке среди густой полыни. Навстречу шел мужчина в длинном подряснике и скуфейке. Но не отец Андрей.
— Добрый день вам, — нерешительно сказал Коля.
— Слава Господу… Далеко ли путь держите, отроки? — Монах был еще не стар, с густой бородкой и внимательными карими глазами.
— К отцу Андрею… Он дома?
— К отцу Андрею? — Монах стал смотреть мимо Коли. — А ты, стало быть, его знал?
— Почему «знал»? — упавшим голосом сказал Коля. — Разве…
Монах перекрестился.
— Царство ему небесное. Славный был брат, добрая душа…
У Коли намокли глаза.
— Я ведь говорил ему: надо к доктору… — выдавил он шепотом.
— Да не в докторе дело, — вздохнул монах. — Брат Андрей и с кашлем своим прожил бы не мало, если бы на то Божья воля. Да вышло по иному. Две недели назад заштормило, волна прибила на шлюпке рыбаков к ближним скалам. Бросились мы спасать. Бог дал, вытащили всех, да брат Андрей не уберегся, ударило головой о камни… — Монах перекрестился опять.
У Коли все же сорвалась слезинка. Упала на босую ступню.
— Ты помолись за него, мальчик, — сказал монах.
— Помолюсь, — шепнул Коля. Фрол осторожно дышал у него за спиной.
…Нельзя сказать, что гибель отца Андрея сильно огорчила всех — незнакомый же. Только Женя сочувственно подержался за Колино плечо. Некоторое время, однако, шли молча. Потом опять, слово за слово, пошел разговор о прежнем: хватит ли денег?
— Давайте, я посоветуюсь с тетей, — предложил Коля. И стрельнул глазами во Фрола. — Не бойся, не отберет.
— А кто боится? — хмыкнул Фрол. — Только больше никому не надо рассказывать. Мало ли что…
На том и порешили. Все знали, что Татьяна Фаддеевна Лазунова — самый образованный человек в округе. Она и разберется в сложном деле, и худого не посоветует.
Когда были уже у Карантинной бухты, Савушка вдруг взял Колю за рукав.
— Можно, я спрошу?
— Что, Савушка?
— Саша не может ли сшить мне воротник, как у тебя?
— Нравится?
— Страсть как нравится.
— Я ее попрошу. Небось не откажется.
— Коля, а если та девочка ангел… котенок, значит, тоже ангел?
— Не сочиняй, Савушка, — строго сказал Коля. — Котенок это котенок…
ТЕНДЕР «КОТЁНОК»
Ветер был самый подходящий. Едва ли он дотягивал до трех баллов, но все же на синей воде там и тут вспыхивали пенные гребешки. Особенно заметны они стали, когда тендер вышел за бывшую линию затопленных кораблей. Дуло с норд-веста. Кораблик шел курсом крутой бейдевинд. Можно было слегка увалиться под ветер, взять левее, но Маркелыч не хотел слишком прижиматься к скальному берегу. Не стоит рисковать даже в малости, когда первый раз пошел с мальчишками на борту.
При крутом бейдевинде, когда ветер чуть ли не в нос, не очень-то наберешь ход. Но все-таки скорость казалось немалой — от того, что резвые небольшие волны бежали почти навстречу. Изогнутый форштевень тендера, словно бритвой, взрезал их бурливые гребешки. Иногда на палубу забрасывало брызги.
Мальчишки и Саша собрались на баке, у шпора бушприта, зажатого крепкими деревянными битенгами. Впереди над бушпритом и утлегарем круто выгнулись треугольные парусиновые крылья — стаксель и кливер. Красота!.. Был конец августа. Встречный воздух прогонял жару, но полуденное солнце уже пропитало теплом палубу, и доски ласково грели босые ноги. Иногда из щелей выступала смола и прилипала к ступням, но это никого не огорчало.
Ветер вскидывал за плечами синие воротники…
Саша после Савушкиной просьбы сшила воротник не только ему. Всем сшила. Их можно было надевать на любую рубашку, завязывая на груди узкие концы (так делали многие иностранные матросы, которых появлялось в городе все больше). Коля был доволен: теперь он не будет выделяться среди ребят. Ему очень нравился его воротник, но порой было неловко: люди часто поглядывали удивленно, а то и косо. Кое-кто из полузнакомых мальчишек даже звал его «Колька-голландец». А теперь — нате вам!
Воротники стала носить почти вся компания. Даже Ибрагимка повязывал его поверх замызганной рубашки, похожей на короткий полосатый халат. Конечно, в других ватагах, особенно за Южной бухтой, нашлись вредные люди и начали чесать языки:
Пушкари-голландцы —
Сини голодранцы…
Однако там, в Корабельной слободке, главной была команда курчавого Филиппа Кучки по прозвищу Цыган и рыжего Буньчика, с которыми «пушкари» Фрола Буденко на Четвертом бастионе заключили вечный мир. Эти «корабельщики» не давали своих союзников в обиду…
Из мальчишек лишь Фрол стеснялся носить воротник. Но сейчас, на палубе, Фрол тоже надел его. И даже Саша, смущаясь, украсила свое платье синим с полосками прямоугольником. Здесь можно — все свои, никто не скажет, что такой наряд не для девочки…
Ребята не знали, конечно, что через несколько лет синие воротники-гюйсы станут частью формы во всем российском флоте. И почти во всех других странах тоже. И что сразу рубашки и блузки с матросскими воротниками сделаются любимой и привычной ребячьей одеждой, мода на которую сохранится на долгие десятилетия. Да и как не сохраниться? Ведь во все времена многие мальчишки, да и девчонки тоже, мечтают о дальних морях и парусах…
Дунуло чуть покрепче, снова взлетели брызги, и маленькое одномачтовое судно побежало еще резвее. Или показалось, что резвее…
Вообще-то старый тендер длиною чуть больше двадцати метров и водоизмещением в сто двадцать тонн делал сейчас едва ли больше пяти узлов. Это несмотря на то, что нынче он лишен был чугунного груза десяти орудий и экипажа в тридцать с лишним человек. Это в прежние боевые времена «Македонец» при крутом бейдевинде давал до двенадцати узлов, а нынче, постаревший, расшатанный, с обросшим днищем, он мог лишь вспоминать лихую молодость. Зимою придется ставить на ремонт (что опять же потребует денег и сил, ну да как-нибудь…)
И все же старый кораблик держался молодцом. И ясно, что со стороны он выглядел красавцем — с изогнутым стремительным форштевнем, с приподнятым бушпритом и откинутой назад мачтой, с освещенной солнцем парусиной кливера, стакселя и широкого гафельного грота.
