Глава 1
Перевод: Sunriel, dekorf, Светуська
Редактор: Sunriel
Посреди поля, поросшего травой, на спине лежало тело, а точнее большая его часть. В предрассветном сумраке все выглядело серым. Но по краям поля светлели протоптанные места; я думаю, что мы находились на поле для игры в софтбол. А под «мы» я имею виду — Эдуарда, он же Маршал Соединенных Штатов Тед Форрестер, и меня — Маршала Соединенных Штатов, Аниту Блейк.
Эдуард было его настоящим именем, его сущностью. А Тед Форрестер — его тайной личностью, как Кларк Кент для Супермена. Для других маршалов он был старым-добрым парнишей Тедом — охотником за головами, а теперь, как и я, маршалом, действующим в соответствии с законом О Защите от Сверхъестественных Угроз. Хотя я была охотником за вампирами, а не за головами. Но в любом случае у нас были настоящие значки, и юридически мы были настоящими полицейскими. Эдуард все еще выполнял заказные убийства, если оплата была достаточно высока и сама охота обещала быть достаточно интересной. Он специализировался на убийствах только опасных существ, например — оборотней и вампиров. Борьба с преступностью начала занимать большую часть времени. Работа уже стала вмешиваться в наши увлечения. Тут были и другие маршалы, они разговаривали с местной полицией, но только я и Эдуард стояли посреди разбросанных частей тела. Может быть, остальным уже надоело смотреть на эти куски. Мы приехали на место преступления прямо из аэропорта Такомы. Другие полицейские здесь были много дольше, а расчлененные тела довольно быстро теряют свое очарование.
Я подавляла желание поёжиться в ветровке с надписью большими буквами — маршал США. Здесь было десять долбанных градусов. Кто-нибудь видел такую температуру в августе? Дома в Сент-Луисе была отметка в тридцать восемь с лишнем. И десять градусов ощущались поразительно холодными после жары и влажности Алабамы, где мы были до этого.
Свет вокруг нас смягчился, и я смогла рассмотреть части тел получше. Но лучше мне от этого, конечно же, не стало.
— Тело лежит на спине или на заднице? — спросила я.
— Ты о том, что тело разрезано в районе грудной клетки и части находятся на расстоянии трех метров друг от друга?
— Ага, — ответила я.
— А не все ли равно? — спросил он, сдвинув рукой в сторону ковбойскую шляпу, которую он оставил в машине, приехав из аэропорта. У Теда был любимый стиль в одежде, ему нравилась ковбойская шляпа и то, насколько был этот жест привычным, говорило, сколько времени Эдуард проводит в своем Альтер-эго обличии. Он провел рукой по коротким светлым волосам. Ростом он был 172 см и для моих 160 см казался весьма высоким.
— Думаю, нет, — хотя про себя я подумала, «Если ты можешь о чем-то думать, пока пялишься на расчлененное тело, то у тебя проблемы, потому что обычный человек убежал бы в ужасе, или его бы вывернуло наизнанку.» Я годами не блевала на местах преступлений, но полиция Сент-Луиса никогда не забудут мои прошлые прегрешения.
— Они не могут найти сердце, — сказал он голосом бесстрастным, как и его лицо.
Света было достаточно, и я видела, что его глаза голубые, а не просто светлые. У него был летний загар, светло золотистый, и выглядел лучше, чем у меня. Казалось неправильным, что у блондина, голубоглазого англосаксонца загар был темнее, чем у меня с доставшимися от матери темными волосами и карими глазами. Я была на половину испанка — но загорала не так сильно, как белокурый мальчик.
— Анита, — сказал он, и передвинулся так, чтобы я не могла видеть тело, — Поговори со мной.
Я моргнула, — Они не найдут сердце. Также как они не нашли последние три. Убийца или убийцы забирает сердца, как трофеи или доказательства убийства. Как охотник в «Белоснежке» приносил сердца Злой Королеве в ларце, или что-то в этом роде.
— Ты нужна мне здесь чтобы расследовать дело, а не витать в облаках.
— Я здесь, — нахмурилась я.
Он покачал головой: — Я видел, как ты смотрела на вещи похлеще этих, но так не уходила в себя.
— Может мне осточертело глазеть за все это дерьмо. Разве тебе нет?
— Ты имеешь в виду не только этот случай, — сказал он.
Я покачала головой.
— Ты спрашиваешь меня — не беспокоит ли меня смотреть на все эти вещи?
— Я никогда не спрашивала тебя об этом, это противоречит пацанской этике, — ответила я, и то, что я просто сказала это, заставило меня слегка улыбнуться.
Он улыбнулся в ответ, но скорее это был просто рефлекс. Улыбка не добралась до глаз. Они остались холодными и пустыми, как зимнее небо. Как только к нам присоединяться другие маршалы, его глаза заискрятся, или наполняться какими-нибудь эмоциями, но он так не делал, когда мы были наедине. Мы знали друг друга слишком хорошо, и не было необходимости притворяться.
— Нет, это меня не волнует.
Я пожала плечами и наконец-то позволила себе поежиться в тонкой ветровке. Во всяком случае, со своей пушкой у поясницы вместо наплечной кобуры, я была в состоянии действовать быстро и не светить оружием. Еще у меня был запасной пистолет в плечевой кобуре и длиннющий нож в специально изготовленных ножнах вдоль спины.
— Дело не только в том, что я бы предпочла оказаться дома.
— Со своими мужчинами, — сказал он, и снова стал совершенно нейтральным.
Я кивнула. Я скучала по своим мужчинам, когда отлучалась из дома на слишком долгий период, и это было четвертое место преступления в четвертом по счету городе. Я устала от самолетов, устала от других копов, устала от того что приходиться уезжать из дома. — Я скучаю по Бекке в «Музыкальном Человеке». Это просто хор, но она одна из самых молодых участников, которых они когда-нибудь набирали.
— Должно быть она очень талантлива?
— Так и есть, — кивнул он, улыбаясь, и на этот раз улыбка достигла глаз. Его лицо становилось оживленным и счастливым, когда он думал о своей падчерице. Он жил и был помолвлен с Донной в течение многих лет, но так и не женился, хотя дети думали о нем, как об отце. Бекке было только шесть, когда он и ее мать стали встречаться. Эдуард, которого вампиры прозвали «Смерть», водил Бекку в танцевальную школу и сидел в зале с мамашами в течение нескольких лет. Только одна мысль об этом заставила меня улыбнуться.
— Было намного веселее охотиться на монстров, когда не к кому было возвращаться домой, — ответила я.
Улыбка исчезла, и он похолодевшими глазами посмотрел туда, где лежала голова, на другую сторону поля: — Не могу с этим поспорить. Я не возражаю против тел. Это меня не напрягает, но я надеюсь, что мы вернемся домой до того как мюзикл покажут.
— А когда его покажут?
— Через две недели, — ответил он.
— Две недели начиная с сегодняшнего дня?
