Я вздохнула, поедая свою вкусную картошку и стараясь не сутулиться на пассажирском сидении. Я так не хотела этой беседы с Бернардо, но он встретил Синрика в одно время со мной.
— Ты и я встретились с ним в одно время, Бернардо. Он был девственником, потому что у белых кланов, как и всех остальных, все дело в чистоте родословной, и их тигриная королева, Вивиана, любит, чтобы ее мужчины были моногамными.
— Это потому что она держит мужа, большого М в ежовых рукавицах, и она не смогла бы спрашивать с главного вампира Вегаса за то, что она сама и ее тигры не соблюдали бы.
— Да, — подтвердила я. — А также, молодняк не в состоянии себя контролировать в свой первый оргазм, он может перекинуться и сожрать своего партнера.
— Ну и как себя контролировал голубой мальчик?
Я пожала плечами, сознательно не глядя на него. — Хорошо, и не называй его так. У него есть имя.
— Синрик звучит каким-то не реальным именем для парня-подростка, — сказал Бернардо.
— Он использует короткую версию своего имени.
— Рик? — спросил он.
Я помотала головой.
— Рик — единственное сокращение его имени, — сказал Бернардо.
— Неа.
Он начал подстраиваться под транспортный поток. Возможно, это означало, что мы скоро приедем. Я не особо обращала внимание на то, где мы находились, и не достаточно хорошо знала город.
— Тогда как он себя называет?
Я что-то промямлила с набитым ртом.
— Что?
— Син, ясно, ему нравится Син.
Бернардо аж прослезился, разразившись хохотом во всю глотку, запрокинув голову.
— Да, да, наслаждайся, смейся над мальчиком, — сказала я.
Когда он смог говорить, то произнес: — Это слишком хорошо, Анита. Так просто.
— Я пыталась отговорить его, но его кузен Родерик уже зовется Риком, так что он думает зваться именно так.
Он издал этот низкий мужской смешок. — Син, ты спуталась с семнадцатилеткой, называющим себя Грехом.
[11]
О, черт, когда я встретил тебя, ты была словно королева девственниц, такая недотрога, а теперь…
— Просто прекрати, ладно, мне и так тошно.
Он глянул на меня, ожидая пока машины, дадут ему проехать. — Почему тебе из-за этого тошно? Он молод, и что с того?
— Ты сам это сказал, он был маленьким шестнадцатилекой. И я лишила его девственности, Бернардо.
— В тот момент твои мозги трахала Мамочка Тьма и Синрика кстати тоже.
— То же самое случилось и еще с четырьмя вертиграми. Твой первый раз не должен произойти в вызванной вампирами оргии, но с ним было именно так.
— Это была не твоя вина, Анита. Я был в Лас-Вегасе. Тебе повезло, что ты пережила это, и вертиграм тоже.
Я пожала плечами. И убрала оставшуюся еду в пакет. В моем животе образовался тугой узел, и есть сейчас просто было не возможно.
— Ну, на этот раз они это не переживают.
— Это не твоя вина, что Мамочка Тьма, посылает злых вампиров, охотится на вертигров.
— Возможно, — согласилась я.
— Эх, возможно это всеобщая вина.
— Что это значит? — спросила я, посмотрев на него.
— Это значит, что ты делаешь то, что делаешь, и пытаешься наслаждаться этим процессом. Мы все так делаем.
— Но только ты дразнил меня Синриком, — надавила я.
— Это потому, что ты должна была послать меня к чертям, как ты обычно делаешь. И не должна была поддаваться на провокации. Если бы я понял, что ты из-за этого паршиво себя чувствуешь, я бы оставил тебя в покое.
— Спасибо, наверное, — сказала я, и посмотрела в окно, он вел автомобиль по узким улочкам.
— Почему ты так о нем беспокоишься?
— Ему семнадцать, — сказала я.
— Значит, в следующем году ему будет восемнадцать.
— Он ученик выпускного класса старшей школы, Бернардо. Жан-Клод, его официальный опекун, вынужден был пристроить его в школу. Он приходит домой с домашкой и дерьмо, затем мечтает об объятиях и сексе. Это обрекает меня на то, чтобы его отослать.
Он молчал, пока ехал через постепенно сужающиеся улицы. — Ты даже не спросила, куда мы направляемся.
— К Эдуарду, — ответила я.
— Ага, но не в полицейский участок, а ты не спросила почему, — он глянул на меня. — Ты просто помешана на контроле. Почему же не интересуешься?
Я задумалась над вопросом и, наконец, ответила: — Я не знаю. Кажется, мне все равно. То есть я доверяю тебе, доверяю Эдуарду, и даже Олафу выполнять работу. Я не доверяю ему только в том, что касается меня.
— И не должна, — сказал он.
— О'кей, мы направляемся на новое место преступления, или куда? — спросила я.
— Ты спрашиваешь, но не так, как если бы тебя это заботило, а как будто это вообще незначимо. Для тебя вещи имеют значение, Анита; это одна из частичек и твоего очарования, и раздражительности, — он улыбнулся, но я не считала необходимым улыбнуться в ответ.
— Я думаю, что я тоскую по дому, что устала от погонь за плохими парнями. Разве Эдуард не поделился с тобой своей догадкой, Марми Нуар убивает тигров, что бы я подальше находилась от Сент-Луиса и всех своих людей? Последний из ее охранников, которые разговаривал со мной, сказал, что она хочет меня живой. И только это и спасло нас уже дважды. Она не хочет моей смерти.
— Он упоминал что-то такое. Она действительно может завладеть твоим телом?
— Она думает, что может.
— А что думаешь — ты? — спросил он.
— Кажется, она могла бы.
— Это меня чертовский бы испугало.
Я кивнула: — Поверь мне, Бернардо — меня тоже.
— Ты не выглядишь испуганной, скорее уж — безразличной.
— Возможно, я просто не знаю, как бояться. Возможно, это меня и отвлекает.
— В любом случае, тебе нужно быть со светлой головой в деле, Анита. Ты нужна нам. Ты нужна Эдуарду и ты убедишься, как чертовски не терпится начать с тобой игру Олафу, когда ты с ним встретишься.
— Он все еще хочет, чтобы я была его «подружкой серийного убийцы»? — спросила я.
— Он все еще думает, что ты его «подружка серийного убийцы».
— Чудесно, — сгримасничала я.
— Тебя даже не интересует, является ли это сцена нового преступления.
Я посмотрела на него, наконец, испугавшись: — Он никогда не убивал дважды в одном и том же городе.
— Нет, не убивал.
