С Игой отправился Солома. Нельзя отпускать человека с таким важным документом одного, без охраны.
…Большой Лопуховый остров по форме напоминает ковш с изогнутой ручкой. Ручка эта длиной километра два (почти такая же узкая, как дамба для связи с Ново-Груздевом). У основания «ручки» стоит на острове старинный монастырь. Еще в не очень давние времена в полуразрушенном монастыре располагалась военно-инженерная часть, а теперь там снова налаживали хозяйство монахи. Над обителью празднично золотились церковные кресты.
Когда Ига и Соломинка оказались на берегу, у монастырского пирса, там возились в моторке два молодых дядьки с бородками, в черных колпаках и длинных подрясниках.
— Господа монахи, простите за беспокойство, — сказал Соломинка, вежливо поправляя очки. — Не подбросите ли нас до водозаборки? Очень срочное дело!
Водозаборная станция стояла на самой оконечности «рукоятки ковша».
Монахи разом глянули из лодки.
— Вообще-то, господа лопухастые, нам в другую сторону… — сказал один.
— А что, правда шибко важная надобность? — спросил другой, в очках.
— Во! — Ига чиркнул ребром ладони по горлу.
— У него там папа работает, — уточнил Соломинка.
— Ну, ежели папа… Заводи, брат Константин, — решил тот, что без очков. — Ибо сказано: будьте, как дети…
Моторка домчала их до станции за три минуты.
— Храни вас Бог, — искренне сказал монахам с пристани Ига, хотя вообще-то не был силен в вере.
2
Игин папа был понятливый человек. Брошюру проглядел очень быстро и тут же кликнул двух сослуживцев: маленького лысого Степу и худого бородатого Матвеича. Те тоже просмотрели. Тоже присвистнули.
— Не было печалей в нашем тихом краю… — сказал Степа.
— Видать, за грехи наши… — вздохнул Матвеич.
— Надо искупать грехи-то, — подвел итог главный инженер Егоров, Игин папа. — Включайте аппарат, коллеги…
Занялись ксероксом. Быстро печатали один брошюрный разворот за другим. Было тихо, только урчали за стенкой насосы. Ига и Соломинка нетерпеливо переминались.
Отпечатали две копии. Одну папа оставил для себя: чтобы показать «широкой общественности». Другую отдал Иге.
— Это вам… для служебного пользования. А книжку верни фокуснику. Чтобы не было разговоров о незаконном изъятии…
— Ага!
— Надо же! Губернатор их поддерживает, иродов… — пробормотал, почесывая бороду, мастер Матвеич.
Лысый техник Степа сказал про губернатора что-то неразборчивое.
Ига и Соломинка пустились в обратный путь.
Попутной моторки у пристани не оказалось. Пришлось двигать пешком. Тропинка была узкая, местами заросшая. Там и тут подымалась молодая, но уже густая крапива. Соломинка был в своей постоянной тельняшке и лиловых трусиках (парадный костюм успел скинуть дома). Ига самоотверженно тащил бедолагу через крапиву на закорках. А что оставалось делать? В конце пути Соломинка, виновато блестя очками, проговорил:
— Да, ты надежный парень, Егоров. С тобой можно идти в разведку.
Сказано это было с дурашливой ноткой, но Иге все равно стало приятно. Чтобы скрыть смущение, он ответил:
— Надо теперь злодея Чарли искать. Вот это будет разведка… Я ведь не знаю ни дома, ни улицы, хотя и был у него.
Соломинка рассудил, что самый резон пойти к Анне Львовне. Ей наверняка известен адрес Домби-Дорритова.
— А заодно и расскажем ей про все!
— Едва ли она обрадуется… — заметил Ига.
Соломинка возразил, что горькая правда лучше сладкого обмана.
Анна Львовна жила недалеко от городского рынка, на углу улицы Умелых Токарей и Приозерного спуска. В длинном одноэтажном доме, где у каждой квартиры было свое крылечко. У ближнего к калитке крыльца возилась с граблями известная всему пятому «Б» квартирная хозяйка тетя Варя.
— Дома, дома, — сказала она. — Входите. Только постучите там, она не одна.
«Кто это у нее? — недовольно подумал Ига. — Не помешал бы…»
Вошли в пахнувшие березовыми вениками сени. Постучали в обитую клеенкой дверь.
— Заходите, не заперто! — весело откликнулся знакомый голос.
Ига и Соломинка шагнули в кухню. Из комнаты улыбалась в открытую дверь Анна Львовна. А из-за ее плеча смотрел на гостей (вот не повезло! или повезло?) сам Чарли Афанасьевич Домби-Дорритов.
— Мальчики! Вот молодцы, что пришли! А мы тут с Чарли Афанасьевичем пьем чай и вспоминаем приключение на концерте!.. Я Чарли Афанасьевича слегка побранила. Знаете, в чем он признался? Оказывается, заминку с фокусом он устроил специально, чтобы поволновать зрителей! Не знал, что у нашей Веры Евгеньевны больное сердце… — Анна Львовна погрозила артисту розовым маникюром. Домби-Дорритов улыбнулся с милой смесью виноватости и плутовства.
— Игорь, Коля, да проходите же в комнату! — Но поскольку он стояли, как прибитые к половицам, Анна Львовна сама шагнула к ним, в кухню. Домби-Дорритов шагнул следом и развел руки, словно собираясь обнять обоих мальчишек. Он по-прежнему был в блестящем фраке и манишке с бабочкой.
— Я очень-очень рад видеть участника нашего эксперимента и одного из неравнодушных зрителей. Очень-очень приятно!
Иге захотелось домой. Он не любил скандалы. От нехорошего ожидания у него тяжело холодело в желудке, словно туда положили замороженное гусиное яйцо. Но Ига помнил и то, что он «надежный парень», с которым «можно идти в разведку».
«Ну, держись», — сказал он себе.
А Домби-Дорритову сказал:
— Это не надолго.
— Э… простите, что?
— Не надолго, что вам очень-очень приятно, — вздохнул Ига. — Скоро будет наоборот. Когда увидите вот это. — И он протянул брошюру. Чарли Афанасьевич кругло приоткрыл рот и заморгал.
— В чем дело… Егоров? — неуверенно сказала Анна Львовна.
Ига почувствовал, что уже не робеет.
— Дело в том, что во время фокуса я на несколько минут оказался в кабинете у… этого господина Мишечкина. И нашел вот эту книжицу!
— Не может быть! Нет!.. И… чужие вещи брать непозволительно! — взвинтился Чарли Афанасьевич! — Тем более, здесь написано: «Для служебного пользования»!
— Вот поэтому мы вам и возвращаем брошюру, — объяснил Соломинка. Он стоял рядом с Игой и ничуть не волновался. По-журавлиному поджал ногу и чесал снятыми очками коленку. Медные волосы упали на глаза.
— И все-таки… — Анна Львовна поднесла к подбородку тоненькие пальцы. — Коля, Игорь, Чарли… Афанасьевич! Что случилось?
— Случилось, что этот… господин Домби-Дорритов совсем не артист, а… шпион и сочинитель вредного плана! — выдал Ига звонко и совсем уже бесстрашно. — Чтобы превратить наш город в армейский полигон!
