— По делу, — сказал Ига. И, когда оказались в комнате у стола с самоваром, поведал историю с кинолентой.
Конечно, Ига не стал говорить о таинственной кладовке. Просто сообщил, что Степка нашла кинопленку в захламленном чулане. И она, эта кинопленка, та самая ! «Трех мушкетеров»!
Ух как разволновался Валентин Валентиныч! Даже чай налил мимо чашки!
— У вас ведь есть старые киноаппараты! — сказал Ига. — Давайте посмотрим прямо сейчас! Как раз и окно занавешено!
— Да! Несомненно! Давайте! Да… но… пожалуй, не сейчас…
Валентин Валентиныч слегка успокоился.
— Видите ли, к этому делу надо подходить осторожно. Вы не учитываете один факт. Кинопленка-то старинная. Следовательно — горючая. В те времена безопасных пленок делать еще не научились. Бывало, что во время киносеансов они вспыхивали, как порох, я сам помню один такой случай на вечернем сеансе в Городском парке. Показывали «Девушку моей мечты», и вдруг… Да… Поэтому есть смысл все подготовить с учетом техники безопасности. А то… может случиться, что рыцарь Витя вернется к пепелищу…
Никто не хотел такого жуткого финала. И все согласились, что есть смысл перенести просмотр на вечер. В сумерках можно крутить фильм на дворе, без риска сжечь магазин.
«И можно будет позвать Степку», — подумал Ига. Но потом решил не звать. Вдруг мать не отпустит ее, Степка расстроится. А отложить сеанс будет уже нельзя…
2
Темнело поздно, поэтому собрались в магазине у Валентина Валентиныча в десять вечера. Владелец «Двух рыцарей» был радостно возбужден: Витя вернулся! Оказалось, что около шести часов он возник в витрине как ни в чем не бывало. Его алюминиевый панцирь был слегка помят. Витя гордо поведал, что побывал на минном поле и дрался на мечах с каким-то фанерным дядькой. Поединок закончился вничью, но все же Витя сумел сделать в фанере пробоину. «Рядом со старой, которая уже была» — уточнил он. Ига поежился. Не знал, радоваться или огорчаться, что Фанерный Выбор, оказывается, жив…
Валентин Валентиныч жил в квартале от магазина, в бревенчатом домике с палисадником. Он повел друзей к себе. По дороге тревожился:
— А вам не попадет дома за такую позднюю прогулку? Помню, что мне в свое время влетало…
Его успокоили. Во-первых время не позднее, а самое подходящее для летних приключений. А во-вторых, все опять собирались ночевать в кают-компании.
Позади домика был обширный двор с огородом и густыми рябинами. Оказалось, что здесь уже стоит на садовом столике старинный кинопроектор (тот самый, похожий на швейную машину с объективом). К нему из окошка тянулся электрошнур. К ножке столика был прислонен портативный огнетушитель. Метрах в пяти от проектора белела натянутая на заборе скатерть.
Валентин Валентиныч сказал, что киноаппарату почти сто лет. Он сделан на американском заводе в городе Чикаго.
— Но работает отменно, я проверял. Вот, извольте… — Валентин Валентиныч двинул на аппарате рычажок. На кожухе засветились щели, на скатерти появился яркий прямоугольник шириной в полтора метра. Валентин Валентиныч завертел ручку, аппарат затрещал, прямоугольник сделался ярче.
Надо сказать, что сумерки были жиденькие. Солнце зашло совсем недавно, в небе золотисто горели облака. Но все-таки здесь, в тени забора и рябин, экран светился уверенно. Валентин Валентиныч потер ладони.
— Ну-с, пора приступать… — Он откинул на проекторе кривые рычаги, надел на них плоские катушки: на нижний — пустую, на верхний — с намотанной кинопленкой. Умело протянул ленту через медные ролики — Надо сказать, друзья мои, у меня был большой соблазн: посмотреть это кино еще раньше, но я честно ждал вас…
— Спасибо, — серьезно отозвался Лапоть.
— Да… Признаться, я волнуюсь. Это для меня шаг в свое детство…
«А мы-то как волнуемся, — мысленно сказал Ига. — Для вас шаг в детство, а для нас судьба экспедиции…»
Вся компания уселась в траве поближе к экрану (только Ёжика не было, он еще не вернулся от родственников).
— Ну-с, — опять сказал Валентин Валентиныч сзади, у столика. — Начали?
— Начали! — разом откликнулись пять голосов.
Опять засветилось полотно. Замелькали пятнышки, побежали похожие на дождь полоски. И… началось настоящее кино!
Да, настоящее, хотя не цветное и без звука.
Впрочем, звук был! Дикторский текст вполне заменяли восклицания Валентина Валентиныча:
— Надо же! Это они! Я даже мячик тот помню! И змей… Это Боря и Юра! Ух как лихо сражаются!..
«Мушкетеры» в газетных треуголках сражались и правда лихо. Умело. Куда там Иге в его поединке с Фанерным Выбором!
— Ах, а это на озере, на Песчаном мысу! Там были тогда мостки для нырянья!.. А это они строят свой корабль! Я помогал им заклеивать шины, и мне досталось от бабушки за перемазанную резиновым клеем майку!.. Батюшки мои, Вилька!
Появился портрет во весь кадр. Светловолосый тонколицый Вилька Аугенблик (Арамис) глядел на всех живыми глазами с искорками, мигал и чуть улыбался. Несмотря на мельтешение царапин, кадр был удивительно четким. Видны были даже чешуйки облезающей от загара кожи на лопухастых ушах… А у Борьки-Атоса — застрявшие в кудряшках репьи…
— Пузырь, смотри. Как на тебя похож! — сказал Соломинка, возбужденно махая снятыми очками. В самом деле, Юрка-Портос чем-то напоминал нынешнего Славку Пузырева. Наверно, веснушками и упрямым взглядом…
— Боже мой, это же я! — закричал Валентин Валентиныч. В кадре весело мотался на качелях пацаненок в бескозырке. Потом он же бесстрашно прошагал босиком через лужи — брызги вразлет!
— Боже мой, Боже мой! — восклицал бывший Валька, не переставая, однако, равномерно вертеть ручку. В кадре Вальку сменили три сдвинутые головы, потом они разъехались (как лепестки распустившегося цветка), и весь экран занял разрисованный извилинами и пятнами, пестрящий надписями лист.
— Карта… — выдохнули пятеро.
Но карта исчезла, опять возник на две секунды похожий на Пузыря Портос, и — всё. Мельканье, пятна, голый свет…
— Валентин Валентиныч, давайте назад! — закричал Ига.
— Охотно, охотно, друзья мои… — И кино завертелось назад.
Карту снова не успели как следует рассмотреть, но кадры не останавливались. Задом наперед бежал через лужу Валька, смешно махали молотками строители корабля, вылетали вперед ногами из воды на мостки ныряльщики… Пятясь, пересек двор курчавый Атос со змеем…
— Валентин Валентиныч, еще раз! — это закричали уже все.
— Да! Да! Я могу смотреть это сколько угодно!
Опять поединок, опять ныряльщики…
— Я, кажется, разглядел надпись «Одинокий Петух», — громким шепотом сказал Генка.
— И я! — отозвался Соломинка.
А когда карта появилась в кадре снова, эта надпись почудилась и нетерпеливо дышащему Иге. Но… опять конец.
