— С чьей стороны? — осведомился Игорь.
— Мальчишка! — совсем не академически воскликнул Толкунов.
— Феликс Борисович… — сказал Корнеич.
Полинка вдруг заплакала.
— Ты что, Полиночка, нагнулась к ней Ксеня. — Ну его этот лагерь, зато мы вместе…
— Я не из-за лагеря, — всхлипнула она. — А потому, что несправедливо… Мы из-за Тёмы, а они…
— У вас еще есть возможность пересмотреть решение, — заявила Аида.
— Ага, сейчас, — отозвался Мастер и Маргарита, и его нестерпимо рыжие волосы в свете яркого окна полыхнули, как флаг на мачте.
— Обдумайте все-таки, — вдруг похожим на Аидин голосом предложила Ольга Шагалова. — До конца совета еще есть время.
— Обязательно обдумаем, — пообещала Ксеня. — И дадим письменный ответ, Мультик нарисует. Большую дулю.
— Между прочим, я ухожу из твоего экипажа, Шагалова, — сказал Мультик, Ваня Лавочкин.
— Подумаешь, — надменно отозвалась Ольга.
— Кажется, ситуация предельно ясна, — заметил Кинтель. — Можно прикрывать это… что называется советом.
— У нас есть еще вопросы, — возразила Аида.
Корнеич попросил барабанщиков:
— Братцы, подождите нас в каминном зале, не разбегайтесь…
Те, сломав шеренгу, шумно покинули кают-компанию.
— Ну, какие вопросы? — нетерпеливо качнулся Кинтель. — У меня мало времени, куча личных дел. Я, между прочим, скоро, может быть, женюсь.
— Поздравляем, — сказал Корнеич. — Давно пора.
— Это не относится к делу, — сообщила Аида. — Мы должны сейчас разобраться с экипажами яхт. Нессоновы не едут, значит, две яхты остались без командиров. Надо определиться с составом экипажей, потому что там, на Еловом озере…
— На Тортиловом пруду, — вставил Кинтель.
— …Там, на Еловом озере были запланированы соревнования парусников с участием ребят из других отрядов. И надо заранее расписать, каким рулевым теперь подотчетны яхты.
— Какие яхты? — сказал Корнеич.
2
С полминуты Корнеич и Аида смотрели друг на друга. Она — медленно догадываясь, в какую лужу села, он — с полным спокойствием.
— Вы что же! Хотите сказать, что…
— Я хочу сказать вот что… — Корнеич, слегка припадая на протез, отошел к телефону. — Школа РОСТО? Капитана первого ранга Соломина, пожалуйста… И тем не менее. Это очень срочно, скажите, что звонит Вострецов… Дима!.. Нет, о статье потом. Дело вот в чем. Пожалуйста, прямо сейчас позвони на базу и передай Поморцеву и вахтенным, чтобы никого ни при каких обстоятельствах не подпускали к нашим судам без присутствия меня или Дани Рафалова. Ни-ко-го, невзирая ни на какие полномочия… Да, именно в этом дело… Спасибо, Каперанг. До связи.
Корнеич медленно вернулся к столу. Глянул на Толкуновых. Развел руками:
— Се ля ви, господа…
— Вы что… — Аида начала наливаться клубничным соком. А Феликс нервно снял очки.
— А что я ? — сказал Корнеич, слегка поморщился и сел к столу (ясно, что заболела нога). — Я не вправе доверять суда флотилии кому угодно. А рулевых с правами у вас осталось крайне мало.
— Это почему же?! — еще не понимая, взвинтилась Аида. — Не будет лишь двоих!
— Вы забыли, что Янов тоже рулевой, командир "Барабанщика". А кроме того… — Корнеич вопросительно посмотрел на Словко.
— Смешно думать, что я поеду, — с удовольствием сказал Словко.
— И я, — зевнул Кирилл Инаков.
— И я, — потянулся на стуле Равиль Сегаев.
Аида с паникой в глазах посмотрела на мужа.
— Вам не кажется, господа, что это шантаж? — осведомился Толкунов (ну, прямо как мать Рыжика при первом разговоре с Корнеичем!).
— Нам кажется, что это солидарность с обиженными ребятами, — разъяснил ему Корнеич. — Не правда ли, капитаны?
Те светски наклонили головы.
— Кстати, я в любом случае поехать не смог бы, у меня кончается отпуск, — продолжал Корнеич. — Подведем итог. У вас, Аида Матвеевна, остаются в лучшем случае пять рулевых. Склярова, Казанцев, Завьялов, Шагалова, Брусницкий. У Смугиной права изъяты до сентября. Исходя из этих соображений вы и можете планировать дальнейшее… Не думаю, что мы станем портить лагерные дни тем, кто туда уедет. Это же наши товарищи, не так ли ребята?..
Капитаны слова наклонили головы, хотя не очень понимали, что их командир имеет в виду.
— Поступим так, — развивал Корнеич свою мысль. — Вы сможете перевезти на Тор… на Еловское озеро пять яхт и отрядную моторку. С отрядом "Юнги бригантины" приедет, насколько я знаю, Михаил Квадратов, опытный инструктор-парусник, вы передадите суда и экипажи под его ответственность. При этом условии можете спустить их на воду…
— Но разве Даня… Даниил Валерьевич не может взять роль инструктора на себя? — Аида, беспомощно приоткрыв рот, смотрела на Кинтеля.
— Я тоже не поеду, — сообщил Кинтель. — Я же сказал: у меня личные дела.
Аида чуть не взвизгнула.
— Но вы обязаны! Вы на ставке!
— На полставки… По инструкции я отвечаю за суда и мне логично быть там, где большинство яхт. Большинство остается здесь.
— Вас уволят, — надменно сообщил Толкунов.
— Ха, — не менее надменно отозвался Кинтель. — Вот я испугался. В любом случае я флагман "Эспады". В отличие от вас, Феликс Борисович.
Феликс Борисович обратил взгляд к Корнеичу.
— Господин Вострецов, не кажется ли вам, что все предпринимаемое вами не имеет отношения к педагогике?
— К педагогике диссертаций и конференций? Ни малейшего… Знаете, господин Толкунов, у нас всегда была иная педагогика — замешанная на хорошем ребячьем упрямстве. Тем и жили. Шли годы, исчезали и возникали государства, менялись режимы, генсеки, президенты, а мы жили. Отметьте этот феномен в каком-нибудь научном труде… Но мы отвлеклись. Аида Матвеевна…
— Что? — сказала она тоном смертельно оскорбленной королевы.
— У вас есть еще возможность все поправить. Извинитесь перед барабанщиками. Ну, вы же психолог…
— Вот поэтому и не считаю возможным.
— Тогда так. Яхты вы получите, если оставите нам часть фехтовального снаряжения: четыре рапиры, четыре маски, жилеты, перчатки. Барабанщики и капитаны не должны сидеть здесь без дела. Устроим фехтовальный турнир и прочие дела. Будем считать, что "Эспада" живет в двух измерениях… Кстати, клинки и все прочее мы заберем сейчас, увезем на базу…
— Но…
— Что? — сказал Корнеич. Он заранее знал, что будет какое-то "но".
— Рапиры в знаменной комнате. А она опечатана…
