— Да никакой волокиты, — оживился Московкин. — Пусть живет у вас, а числится у меня. Пока я директор, никто не пикнет по этому поводу. Вот когда прогонят на пенсию, будем думать. Но я не прогонюсь ни за что, пока не определю хотя бы первый выпуск в училище к Андрею…
"А с училищем-то непросто", — вспомнил Словко. Отец рассказывал, что на директора Ткачука "накатали телегу": мол, строительство ПТУ — это нецелевое использование средств. "Вот если бы строил себе на эти деньги дачу, да еще поделился бы с кем надо, это было бы целевое!" — негодовал весь вечер отец. И даже не стал садиться к компьютеру…
Больше Московкин и Корнеич о Васе Ростовцеве (об Орешке) не говорили. Видимо, сказано было все, что необходимо…
Проскользили мимо островки Петушок, Тополиный, Рыбачий. Далеко слева, синеватой горкой проплыл на фоне солнечной воды остров Шаман. Прошли мимо поселка Старые Сосны на правом берегу. И скоро, увалившись под ветер, вошли в гладкую зеленоватую воду Орловки — здесь речка раздвинулась на большую ширину. Плавали редкие кувшинки. Рыжик перебрался на нос, разнес "бабочкой" стаксель и кливер.
Метров двести ("Кабельтов", — сказал бы Словко) шли вдоль поросшего березами западного берега. Затем опять привелись до галфвинда, прошли еще метров сто и приткнулись к дощатым полуразрушенным мосткам. Впрочем, на сей раз мостки были починены, желтели свежие доски.
Здесь было привычное место, на широкой прибрежной поляне "Эспада" много лет подряд устраивала привалы и бивуаки. Отремонтированные мостки вызвали некоторое опасение. Не собирается ли кто-то другой обосноваться надолго на этом берегу? Не случилось бы столкновение интересов.
— Схожу в Полухино, узнаю у Константиныча обстановку, — решил Корнеич. Впрочем, он и раньше собирался сделать это.
Иван Константинович был местный рыбак и лодочный мастер, давний знакомый Корнеича. Он жил на берегу, в километре отсюда, если по прямой. Можно было бы добраться по воде, но это дольше, Орловка делала широкую дугу.
Московкин все же сказал:
— Давай доплывем.
— А глубина-то здесь… — возразил Корнеич. — Швертом весь ил перепашем и мирных лягушек распугаем… По тропинке я мигом.
— А нога-то как? — беспокоился Московкин.
— А что нога? Протезы не устают… Вы пока загорайте и наслаждайтесь природой. Если малость задержусь, не беспокойтесь. И звонить не надо, здесь взгорок загораживает деревню, связи нет. Можно дозвониться только издалека, с озера… Да я скоро.
— Корнеич, мы искупаемся пока, — полувопросительно сказал Словко.
— Только под строжайшим надзором Олега Петровича…
— Есть, сэр, — вытянулся Словко.
Корнеич ушел по тропинке в березняк. Он чуть прихрамывал, но шагал бодро. Он всегда ходил без палки (принципиально!), хотя дома у него была крепкая полированая трость с костяной рукоятью в виде зловещей пиратской головы…
Рыжик сбросил надувной жилет и нетерпеливо поглядывал на Словко.
— Ну, мы, значит, окунемся? — спросил Словко у Московкина.
— Так и быть, —изобразил тот снисходительного педагога. — Только на тот берег не плавать. Имейте в виду, я не разделяю восторгов по поводу известного фильма "Добро пожаловать или посторонним вход воспрещен", в котором нехороший директор лагеря выставил мальчишку за самовольное купание. Правильно выставил…
Словко пожал плечами: кто, мол, спорит? Правила насчет купания в "Эспаде" были стальные. За самовольные "водные процедуры" исключение грозило кому угодно, будь он хоть самый заслуженный ветеран.
Рыжик и Словко сложили одежду в форпик. Оба сегодня были в форме, хотя в общем-то для такого "непрограммного" рейса она не требовалась. Но Словко надел ее по привычке, а Рыжик, возможно, потому, что больше ничего не было (мать еще не вернулась с Юга)…
Они побултыхались в теплой воде, Рыжик понырял со Словкиных плеч и показал, какими стилями умеет плавать: кролем, брасом и батерфляем (но лучше всего "по-собачьи" и "вразмашку"). С илистого дна бежали вверх щекочущие пузырьки. Другой берег не манил, хотя и был всего метрах в сорока. Там темнела осока, торчали камыши, а дальше, на пригорке, паслась рыжая сонная корова.
Олег Петрович сидел, привалившись к тополю (совсем, кстати, не лесному дереву, откуда он тут?). Время от времени осуществлял "строгий надзор" поглядыванием поверх очков.
Словко и Рыжик выбрались из воды. Растянулись на травке с пунцовыми шариками клевера. Солнце сразу воткнуло им в спины горячие лучи. Словко дотянулся, взял из травы свой мобильник. Мелкие цифры на дисплее показывали, что скоро полдень…
Рыжик разглядывал стрекозу: она невозмутимо устроилась у него под носом на торчащей из клевера тростинке. Словко решил проверить: а вдруг все же есть связь с деревней Полухино? Однако английский голос закурлыкал извинительные объяснения: нет, мол, зоны покрытия. Словко сел, повесил мобильник со шнурком на шею. И в это время по тропинке из березняка вышел незнакомый человек.
2
Впрочем, не совсем незнакомый. Словко вспомнил, что где-то видел его — кругловатого, с полным лицом и в то же время с этакой спортивной подтянутостью. А Рыжик узнал сразу:
— Ой, здрасте… Виктор Максимович…
Подполковник Смолянцев (правда, был он и сейчас в пестрой рубахе и "гражданских" брюках) коротко поклонился всем и отдельно Олегу Петровичу. Лицо его было озабоченным, но все же на миг появилась улыбка.
— Добрый день. Вот не ожидал встретить знакомых. Может быть, в этом судьба и спасение?..
— От чего же вас следует спасать? — сдержанно осведомился Московкин. Сделал вежливое движение, будто хочет подняться, но остался сидеть. Виктор Максимович снова коротко поклонился ему:
— Подполковник Смолянцев… Я немного знаком вот с этим мальчиком, подобрал его на дороге и доставил к вам на водную станцию… Кажется, юнгу зовут Рыжик…
— А, наслышан, — сказал Московкин и все-таки встал. — Меня зовут Олег Петрович.
Словко подумал, что Московкин рядом с подполковником выглядит очень пожилым. В самом деле, готовый пенсионер. Но держался директор детдома прямо.
— Вы, очевидно, наставник этих юных мореходов? — спросил Виктор Максимович и уже не улыбался.
— Я пассажир на судне этих юных мореходов. А наставник ушел в Полухино и вернется примерно через час.
— Как-кая д-досада! — Виктор Максимович совсем не по-офицерски хлопнул себя по бедрам.
— А можно поинтересоваться, что случилось? — Московкин с вежливым интересом снял очки.
— Случилась беда, — с горькой доверительностью, — сообщил подполковник Смолянцев. — Я ехал с дачи на электричке. Моя машина, на которой я в прошлый раз доставил юнгу Рыжика на водную станцию, на ремонте, вот и пришлось. А на станции Авдеевка, недалеко отсюда, авария, товарняк съехал с рельсов, поезда встали. А мне через час надо быть в городе, важнейшее дело. Я и кинулся сюда, подумал, что найду кого-нибудь с моторкой, попрошу. Это наиболее короткий путь… Люди ведь должны помогать друг другу… не так ли, Рыжик?
