— А как я грубил, тоже доложите? — поинтересовался Сержик.
Старшина спрятал блокнот и вздохнул:
— Не буду я докладывать. Я тебе просто уши накручу..
— А вот это нельзя, — серьезно сказал Сержик. — Вам от начальства попадет. За нарушение закона. «При исполнении»...
— Начальство не поверит. Я у него на хорошем счету.
— А я свидетель, — сказал Гай.
— А ты помолчи, лохматый. А то накручу обоим. Будет два пострадавших и ни одного свидетеля. Тогда доказывайте.
Сержик отпрыгнул, как кузнечик. Засмеялся:
— Двоих еще поймать надо.
— Катитесь отсюда, — печально сказал милиционер. Сержик и Гай пошли вверх по лестнице.
— Стойте! — окликнул милиционер. — Они оглянулись. Старшина деловито спросил: — В порядке уточнения. У той учительницы физкультуры как имя-отчество?
— Нина Андреевна, — вежливо разъяснил Сержик. — Очень хорошая... учительница. Но она замужем, товарищ старшина.
Милиционер поправил фуражку и быстрыми шагами двинулся к лестнице. Сержик подхватил у балюстрады свой портфель, и они с Гаем помчались по аллее. Оглядываясь и хохоча...
«Пусть лежит... »
Бежали, пока не запыхались. Потом сели на скамейку позади длинного пластмассового киоска. Киоск заслонил их от ветра, в окруженном кустами закутке было тепло и тихо.
Гай спросил (просто так, чтобы затеять разговор):
— А этот старшина правда пасется у школы?
— Я его три раза видел. И ребята говорят... — Сержик сбросил раскисшие башмаки и, кряхтя, стягивал тугие мокрые гольфы. Словно кожу сдирал: гольфы были одного цвета с загорелыми ногами Пулеметчика.
— А что, если он накапает на нас в школе? — сказал Гай и сразу испугался: вдруг Сержик решит, что он боится?
— Не накапает... — выдохнул Сержик, выкручивая гольфы. — Что он, совсем глупый? Ему же и попадет, что не был на посту.
Гай торопливо объяснил:
— Мне-то все равно, я скоро уеду. А вот тебе... Сержик удивленно глянул на Гая. Видно, подумал: что
за странный мальчишка? Зачем увязался следом? Чего хочет?
Гай опустил глаза.
— Ты меня, наверно, забыл. Мы один раз вместе играли. Когда ты был пулеметчик...
Сержик мигнул... Улыбнулся... Вспомнил:
— А, ты на пулемет с гранатами лез! А потом пропал куда-то. А тут эти с арканом... Я тогда так разозлился!
«Я помню», — подумал Гай.
— Так обидно стало, — вздохнул Пулеметчик. — Если бы гранатами закидали, тогда еще понятно. А то веревка... Хорошо, что у меня была граната. — Он с веселым недоумением взглянул на Гая. — Куда она потом подевалась? Пропала, будто по правде взорвалась — на мелкие пылинки...
Гай тихо сказал:
— Если бы по правде, тогда никого бы из нас не было.
— Ну да... — Сержик понимающе кивнул. — Знаешь, я как-то даже испугался. На одну секунду...
— Чего... испугался? — осторожно спросил Гай.
— Ну... — Сержик смотрел доверчиво. Может, видел в Гае товарища по суровой игре, который его поймет. Может, вообще был у Сержика Снежко такой вот открытый характер. — Я так разозлился, что взяли хитростью... Показалось, будто в самом деле на войне. Ка-ак дерну кольцо... А потом уж смотрю — это же наши ребята кругом.
«Значит, если бы не ребята, а враги, ты бы и правда дернул? Настоящую?» — едва не спросил Гай. Но не решился.
Да и чего было спрашивать? Он вспомнил тот кинжальный взгляд Пулеметчика. А сегодня! Риск там, у водостока, был, может, и не смертельный, но и не шуточный...
Сержик тоже вспомнил спасенного малыша и его приятелей.
— До чего же бестолковые... Сушись теперь из-за них. Если с мокрыми ногами приду, бабка сразу в оборот возьмет...
— За что? Ты же человека спас!.. Ты объясни!
— Ага, будет она слушать! Сразу за шиворот и получай, милый внучек... — Сержик хлопнул мокрыми гольфами по скамейке и засмеялся: — Знаешь, какая решительная бабушка...
— Баба Ксана? Я думал, она прабабушка, Сержик очень удивился:
— Ты ее знаешь?
— Я... — смешался Гай. — Случайно. То есть не случайно, но... В общем, я когда с ней познакомился, я не знал, что ты ее внук... или правнук. Мне уж потом Ася Новицкая сказала.
Сержик молчал и смотрел вопросительно. Гай объяснил:
— Про бабу Ксану мне тоже Ася сказала. Потому что мы про бюст заговорили. Ну, про тот деревянный портрет офицера, что у нее стоит. Знаешь?
— Знаю, конечно... — Сержик по-прежнему смотрел недоуменно. И кажется, слегка насторожился. Может, решил, как и баба Ксана, что речь пойдет о музее? — А чего он тебе, этот бюст?..
— Да он как раз не «этот», — вздохнул Гай. — Я думал, что он с «Надежды», которой Крузенштерн командовал... Это давняя история, про одного лейтенанта и его бюст... Я подумал: а вдруг это тот самый? А баба Ксана говорит, что нет. Что это какой-то севастопольский герой... И что его друг ее сына вырезал...
— Ну да, — сказал Сержик, словно спрашивал: «Что здесь удивительного?»
— А кто этот офицер? Не знаешь?
— Знаю, конечно. Лев Толстой.
Гай изумленно заморгал. Сержик засмеялся:
— Это не тогда Лев Толстой, когда он с бородой, старый, а раньше. Когда он здесь на бастионах воевал. Ты, что ли, не слышал про это?
Гай, конечно, слышал и читал. И памятник Толстому видел на Четвертом бастионе — черный камень с белым барельефом. И сейчас понял, что барельеф и бюст похожи. И еще вспомнил портрет молодого Толстого в книге «Севастопольские рассказы». Можно было бы сразу догадаться...
«Или что? Ты все-таки надеялся, что это по правде Алабышев?» — с хмурым ехидством спросил себя Гай.
Сержик сказал, словно извиняясь:
— Вообще-то сходство там, наверно, не очень хорошее. Не художник ведь делал.
— Нет, хорошее. Теперь я понял, — вздохнул Гай. — Просто до этого я о другом думал... А баба Ксана почему не знает, что это Лев Толстой?
— Ей говорили, да она не помнит. Старая ведь уже.., А потом и говорить не стали. Пусть думает, что Гриша...
«Конечно, пусть... » — мысленно согласился Гай. И сказал:
— А она мне совсем не показалась злой... баба Ксана... Наоборот...
Сержик тихо улыбнулся:
— А она и есть наоборот. Просто она притворяется сердитой. Чтобы судьбу обмануть.
— Зачем?
Сержик опять глянул доверчиво.
— Ну, понимаешь, она же суеверная. Потому что возраст... Ей кажется, будто за ней кто-то невидимый следит, навредить хочет. И если она кого-то сильно полюбит, этот невидимка может тому человеку зло сделать... Или совсем погубить, как Гришу.
