Книга Острова и капитаны: Граната, страница 154. Автор книги Владислав Крапивин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Острова и капитаны: Граната»

Cтраница 154

«Как все это неожиданно… И долго вы нас искали?»

«Боже мой, да совсем я вас не искал! Был в школе по служебным делам, директор говорила с вами по телефону, я услышал ваше имя, вспомнил…»

«Значит, нелепая случайность».

«Нет… — Михаил слегка ожесточился. Особенно на слово «нелепая». — Думаю, так или иначе наши пути пересеклись бы. Все-таки в одном краю живем. Вы и с Толиком-то познакомились именно поэтому, он мне рассказывал. Вы с ним разговорились, когда он узнал, что ваш брат живет недалеко от Среднекамска…»

«У брата почти такая же судьба, он погиб в катастрофе…»

«Простите, я не знал…»

«Не в том дело. Если бы не этот разговор в школе…»

«Но он случился».

«К сожалению…»

«Все-таки… — Михаил вспомнил, как с резиновой натугой произнес это «все-таки». — Что же здесь плохого? Чем я могу повредить вам и Егору?»

«Извините, я не помню вашего… настоящего имени…»

«Михаил».

«Михаил… и?..»

«Михаил Юрьевич, если угодно».

Она скользнула тогда по нему глазами.

«Я понимаю, — сказал Михаил. — Такому имени более соответствовал бы изящный мундир поручика Тенгинского полка, а не потертый пиджак милицейского сержанта… Но дело не во мне…»

Вздох.

«Дело именно в вас… Вы сотрудник милиции и должны знать юридические нормы. Законы… Тайна усыновления охраняется законом. Кто ее нарушит…»

«Я не нарушу. Не за тем пришел. Не бойтесь», — это в нем уже закипела досада.

«Вы должны меня понять. Михаил Юрьевич… Моя… мое знакомство с Анатолием было… оно коротким было. Почти что случайным. А Виктора… моего нынешнего мужа я знала еще задолго до того. Хорошо знала… когда он вернулся из плавания, то ни в чем не упрекал меня. Мы поженились, будто ничего не было, он любил меня. Даже его родители не догадывались, что Егор не его сын. И сам Виктор ни разу… ни намеком, ни словечком про это не напомнил. Ни мне, ни себе. А вы хотите сейчас…»

«Ничего я не хочу, Алина Михаевна… Но как бы вы поступили на моем месте, если бы узнали… про такое…»

«Ох, не знаю… Михаил Юрьевич. Я женщина, и вот на меня вы свалили… все это. Сразу, неожиданно».

«Простите… Но была еще женщина, мать Толика. Я думаю, она прожила бы гораздо больше, если бы знала, что у Толика остался сын, ее внук».

«Может быть… Честно говоря, я не думала об этом…»

«Верю», — вздохнул он.

«Да. Вы можете осуждать меня, но прежде всего я думала о своей семье. Так устроены женщины».

«Не все…»

«Можете осуждать меня», — опять сказала она.

«Алина Михаевна… Разве я пришел, чтобы осуждать?»

«Не знаю, зачем вы пришли… Если Егор обо всем узнает, неизвестно, чем это кончится. Переходный возраст, с ним и так нелегко… Давайте говорить откровенно…»

«Давайте», — уже безнадежно согласился Михаил.

«Наверно, я скажу вам жестокую вещь, но, когда женщина защищает свое… свое гнездо, она способна на все. Ведь Анатолий погиб из-за вас. Неужели вы хотите сделать несчастным и его сына, разрушить семью, где он вырос?»

Сейчас, в сквере, Михаила опять придавило тоскливым грузом давней вины. И через много-много тягостных секунд он услышал свой осевший голос:

«Откуда вы это знаете? Что из-за меня…»

«А разве не так? Если бы вас там не было, если бы он не возился с вами, не поехал бы вас провожать…»

Михаил вспомнил, как обмяк с горестным, стыдливым облегчением. Конечно, она ничего не могла знать о гранате. Но облегчение было обманчивым, секундным. Словно расталкивая обвалившиеся на него мешки с сыпучим грузом, Михаил тогда поднялся со стула.

«Я мог бы в свою очередь упрекнуть вас: если бы вы в тот раз на бульваре не кинулись за милицией, не было бы всей этой истории. Но какой смысл обвинять друг друга?.. Я мог бы при желании доказать вам, что мы оба здесь вообще ни при чем и что бандиты выслеживали Толика специально, старательно… Только вас это, конечно, не интересует».

Еле слышно вздохнуло кресло — это поднялась мать Егора.

«По правде говоря, меня интересует, могу ли я жить спокойно?»

«Можете… — медленно сказал Михаил. — Даю вам слово, что Егор от меня ничего не узнает… Могу даже расписку дать».

«Ну при чем тут расписка? Я рада, что вы меня понимаете…»

«Как много раз тут говорилось слово «понимаете», — печально подумал Михаил. — А где оно, понимание?» Он опять услышал свой голос:

«Пойду я… Еще раз прошу извинить… Вначале у меня была мысль: можно ведь ничего и не говорить Егору, мы могли бы просто… ну, общаться, что ли. Как друзья… Да какая уж тут дружба, вы будете на меня смотреть как на вечную опасность…»

«Вот видите. Вы же сами судите трезво… И кстати, зачем вам, взрослому человеку, это… общение с мальчиком?»

«С братом… Я вам объяснил. Извините, если непонятно… Брат есть брат, тем более что…» — Михаил запнулся.

«Что?» — нетерпеливо сказала она.

«Егору с братом, наверно, все-таки лучше иметь дело, чем с работниками милиции… Я имею в виду не себя… вообще…»

«Он что-то натворил?» — опять быстро спросила Алина Михаевна.

«Натворил?.. По-моему, пока ничего, кроме того, что вы слышали от директора… По крайней мере, я не знаю… Он достаточно умный парень и не будет шутить с законами открыто. Но, в конце концов, может и не рассчитать. Сам не влипнет, так дружки втянут».

«Но позвольте… какие дружки? Вы что хотите сказать?»

«Увы, то, что сказал».

«Но… что вы в нем такого увидели? Он не ангел, конечно, но и… Он вполне нормальный мальчик».

«Вполне нормальные не караулят вчетвером одного».

«Но они же мальчишки! Мало ли что бывает…»

«У мальчишек разве не должно быть совести?» — спросил Михаил. Опять в наушниках возникла шуршащая тишина. И наконец Алина Михаевна произнесла:

«Знаете… молодой человек, на свете все так сложно. Сейчас и взрослые порой готовы съесть вчетвером одного…»

«Боюсь, что эту мысль Егор усвоил уже достаточно крепко…»

Он тогда шагнул в прихожую, ощутив глубокое отвращение к дальнейшему разговору. Слышно было, как шлепнулись на паркет сброшенные с сапог «лапти». Глухо (видимо, уже далеко от микрофонов) мать Егора сказала:

«Я не хотела вас обидеть. Я… обдумаю ваши замечания…»

Кажется, Михаил буркнул в ответ «обдумайте» и затем «до свидания». Но это на пленке уже не записалось. Отпечатался только звук закрывшейся двери. А потом — долгая тишина. Пустая и горько-недоуменная — как то ощущение потери, с которым уходил Михаил из этого дома…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация