Книга Топот шахматных лошадок, страница 30. Автор книги Владислав Крапивин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Топот шахматных лошадок»

Cтраница 30

— Ничего у тебя не екает, — безжалостно сказал Вовка. — Просто ты перетрусил.

— Ну и… перетрусил. Из-за тебя… Говорил «никто не придет, никто не придет», а тут нате вам… — Я сел на лавочку у могучих деревянных ворот и стал отскребать глину от джинсовой ткани на колене.

Вовка сел рядом, понаблюдал. Посоветовал:

— Сейчас не скреби. Надо подождать, когда подсохнет.

— Ага! И таким вот обормотом идти по городу. Это ты можешь ходить чучелом, а я взрослый человек с интеллигентной внешностью…

— Сейчас не очень интеллигентной, — хихикнул Вовка.

— Балда…

— Ага… — опять хихикнул он. — Вань, да ты не расстраивайся. Интересно же получилось. Как в книжке про Тома Сойера…

— Ну да… Вот загремели бы в милицию…

— Тогда, конечно, уже не как в «Томе Сойере» было бы… Ты, Ваня, в своей истории все правильно про милицию рассказал… А что-то похожее было по правде? Ну, с секстаном и вообще…

— Похожее было, — ворчливо отозвался я. — Только не в нынешние времена, а в восемьдесят седьмом.

— И… Каруза-Лаперуза?

— Ну, и он… Только звали его не Матвейкой, а… я уже говорил…

— Это неважно, — быстро сказал Вовка.

— Да… И не медаль ему дали, а подарили знак «За дальний поход». Сказали, что его песни — это все равно как плавание по морским волнам. А тех медалей тогда еще не было…

— Все равно хорошо… И конец у твоей истории хороший. Про секстан…

Прежнее настроение — то, с каким я рассказывал Вовке свою повесть, — понемногу возвращалось ко мне.

— Это, Вовка, еще не конец…

— Да?! — то ли обрадовался, то ли встревожился он. — А что было дальше?

— Пойдем потихоньку, расскажу… — Мы встали и медленно зашагали рядом по старому бугристому асфальту. — Дальше было так, что Матвейка чуть не расстался со своей медалью…

— Почему?!

— Решил, что не достоин ее. После одного случая. Он ведь был такой… может, не очень смелый, но с честной душой… Однажды оказался он в центре города и увидел толпу. Всякий народ там собрался, больше все пенсионеры, ветераны-коммунисты, шумят, кричат. В общем, митинг. То ли из-за отмены пенсионерских льгот, то ли еще из-за чего-то… Вся толпа — с одной стороны площади. А с другой — омоновский заслон. Со щитами, с дубинками, в касках с забралами, ну прямо как рыцари перед Ледовым побоищем. Лиц не видать… А побоищем и правда пахло, уж очень люди были накалены. Хотели пройти в здание городской управы, к мэру, а заслон их не пускал, даже грозил водометами… Матвейка все это увидел, когда оказался на краю площади. Ему надо было на другую сторону, и он думал: перебежать или обойти стороной? Ну и решился, побежал. И вдруг его подхватил на руки какой-то дядька. Оказалось, ветеран-старшина Маркелыч. От него опять пахло спиртным. Не сильно, однако ощутимо. И он задышал Матвейке в ухо, горячо так:«Матвей! Ты молодец, что пришел! Ты это… Сейчас я тебя на плечи, ты встанешь и давай эту… «Вставай, страна огромная!..» Тогда все сразу… Мы этих гадов сомнем в один момент с такой песней!..»

И Матвейка рванулся сперва, будто в бой! Вскочил Маркелычу на плечи. И… вдруг он оглядел всех и понял, какая здесь произойдет битва. Такое он уже не раз видел по телевизору, но сейчас-то будет не на экране, по правде. Из-за него, из-за Карузы-Лаперузы!.. А тут еще один омоновец — совсем близко от Матвейки — поднял блестящее забрало (наверно, вопреки уставу) и вытер ладонью лицо. И Матвейка увидел, что лицо это совсем не свирепое, а обыкновенное, даже домашнее такое и усталое…

Матвейка прыгнул с плеч Маркелыча, расшибся о булыжную мостовую и, хромая, побежал прочь. Глотал слезы…

Потом он мучился несколько дней (и ребятам ничего не говорил, и Вахтеркину). И наконец пошел в Клуб судостроителей, где в одной комнатке был штаб Союза капитанов. Там он увидел того капитана первого ранга, который вручал ему медаль. И медаль эту Матвейка положил перед капитаном на стол… ну, и расплакался тут же.

Не сразу моряк понял, в чем дело. Но понял наконец из Матвейкиного покаянного рассказа, перемешанного со всхлипываниями. Ведь Матвейка считал, что предал моряков-ветеранов, раз не выполнил просьбу Маркелыча и сбежал с площади.

Капитан долго успокаивал и уговаривал Матвейку. Объяснял, что поступил тот совершенно правильно. Не хватало еще, чтобы юнги Российского флота (а раз Матвейка с медалью, значит, он без сомненья юнга) помогали разжигать в стране гражданскую войну! Флот нужен не для этого! Вот если на нас нападут иностранные враги, тогда Матвейка станет воевать без всякой боязни. И песнями своими, и, если надо будет, то и оружием. Разве не так?

Матвейка похлюпал носом, подумали… кивнул. Наверно, мол, так.

«Вот видишь», — сказал капитан первого ранга. И добавил про Маркелыча, что «у этого деятеля с его коммунистическими идеями на старости лет совсем расчехлило люки и надо ему прочистить мозги». «А медаль надень, — велел капитан. — Или лучше так… Надевай ее по праздникам, а на каждый день — вот это. Я специально припас длят тебя… — Он достал из стола и протянул на ладони ленточку-колодку. — Давай прицеплю. Смотри, она как раз для твоего обмундирования…»

Матвейка был в своей обычной, будто сшитой из сине-белой тельняшки одежонке. Ленточка — словно кусочек этой же тельняшки, только полоски не поперечные, а вертикальные. Матвейка хлюпнул носом последний раз, вытер глаза и улыбнулся. В самом деле, носить медаль постоянно неловко — будто хвастаешься. А ленточка скромная такая, почти незаметная, но в то же время все равно как награда…

И счастливый Каруза-Лаперуза побежал к друзьям, чтобы с ними идти под мостик в овражке, придумывать там окончание сказки про Тимми, зеркало и паровозик…

— А какое окончание-то? — смущенно спросил Вовка, словно он только что был Матвейкой и пережил все его страхи и слезы.

— Конечно, после многих приключений Тимми и Юкошка отыскали последний осколок волшебного зеркала. И отыскали не в пещерах среди всяких подземных чудовищ и глубинных водопадов, а рядом с узкоколейкой. Тимми прыгнул с рельса и порезал босую ногу каким-то стеклом. Юкошка тут же залечил ему порез целебной мазью, которую всегда носил с собой, а стекло стал разглядывать и вдруг сказал:

«Это он, я чувствую…»

И Тимми почувствовал то же самое. Ведь Василий Васильевич не зря учил его распознавать всякие чудесные вещи…

— И зеркало после этого сделалось целое?

— Да… Но, чтобы оно стало действовать со всей силой, нужно было еще отполировать его специальным волшебным порошком, сгладить все склейки. Это был большой труд, он требовал много времени и больших усилий. И специального умения… Василий Васильевич снова набрал целый класс мальчишек и начал учить их колдовскому шлифовальному мастерству. И Тимми с Юкошкой стали там, разумеется первыми учениками.

— И Тимми опять скучал? — тихо спросил Вовка.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация