Книга Под созвездием Ориона, страница 70. Автор книги Владислав Крапивин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Под созвездием Ориона»

Cтраница 70

Вагон ехал долго, темнела непроницаемость. Я начал опять тревожиться. А что это за трамвай, куда привезет? Подумалось даже: а есть ли кто-нибудь за непрозрачным стеклом водительской кабины? Ведь из динамика не доносилось ни звука, ни шороха. И такой ли уж безобидный тот пьяненький дядька? Но в ответ на мои тревоги потянулись за окошком огоньки, показались контуры знакомого завода… Мой Город исчез, но он сделал, что хотел, и в моей душе опять запели скрипки.

В центре мне тоже повезло. «Последний, случайный» троллейбус подкатил к остановке «Проспект Ленина» будто по заказу…

Правда, последствия моего ночного приключения были уже лишены всякой мистики и фантастики. При следующей встрече я сказал даме своего сердца, что нет смысла и дальше разоряться на такси и совершать поздно вечером во тьме дальние путешествия. Гораздо разумнее расставить все точки над «i» и поселиться в конце концов под одной крышей, скрепив наши отношения законным браком, ибо все равно к этому оно идет… После недолгих традиционных оханий и замираний предложение было благосклонно принято.

Свадьба, правда, состоялась не сразу, а в августе. И этот эпизод моей биографии уже совсем не имеет отношения к фантастике. Разве что самое косвенное: будущий знаменитый специалист по фантастической литературе Виталий Бугров решил почему-то в разгар веселья выпрыгнуть из окна (высокого, хотя и на первом этаже) и вывихнул ногу, пришлось вызывать неотложку.

Впрочем, данный случай не сильно омрачил торжество. Оно происходило на квартире у моей старшей сестры (она жила тогда еще не в Москве, а на окраине Свердловска). Затянулось торжество до ночи, несколько раз выплескивалось из дома на заросший широкий двор и шумом своим потрясало поселок Уктус, ибо редакция «Уральского следопыта», в которой я в ту пору работал, умела справлять всякие праздники…

А во дворе тихонько плакал мой преданный друг и адъютант третьеклассник Алька (в будущем — знаменосец и капитан «Каравеллы»). Мне сказали про его слезы, и я выскочил на крыльцо.

— Алька, ты что?

— Да… ты вот… теперь поженился и с нами больше не будешь…

Я поклялся Альке, что «буду», и выполнял эту клятву по меньшей мере еще тридцать лет…

— Не реви, Алёныш, мы еще знаешь сколько всяких дел напридумываем! Скоро начнем снимать кино про трех мушкетеров, вот этим аппаратом! — я кивнул на маленькую кинокамеру в руках у младшего брата, который «наматывал» на восьмимиллиметровую пленку свадебные сюжеты. — Я тебе уже и роль приготовил!


Раскачались со съемкой «Мушкетеров» мы только через год. А растянулась она аж до весны шестьдесят шестого года — это был наш первый игровой фильм, опыта никакого.

От романа Дюма в фильме осталось очень мало — только имена героев да сцена дуэли, где мушкетеры и д’Артаньян, поссорившись и подружившись, лихо отделали превосходящих по численности гвардейцев кардинала. Все остальное был плод коллективной фантазии. Например, д’Артаньян охотился не за подвесками, а за аппаратом под названием «фильмоскопф», который подарили семилетнему королю немецкие послы. Фантазия же породила и образ юного герцога де Гиза — этакого представителя дворцовой оппозиции, которой настраивал маленького короля против зловредного кардинала и коварной тетушки-королевы. В конце концов герцог добился своего: король закинул жестяную корону в кусты и ушел в мушкетеры. Но это случилось в финале. А до того была масса приключений. И масса всяких сложностей, без которых не обходится ни большее, ни малое кино.

Однажды в марте снимали сцену знакомства д’Артаньяна (приехавшего в Париж верхом на березовой палке с лошадиной головой из картона) с Атосом, Арамисом и Портосом. Действие происходило в таверне на окраине французской столицы. Таверна была оборудована в нашей первой после свадьбы двухкомнатной квартирке. В одной комнате свершалось чудо кинематографа, в другой текла обычная жизнь молодого семейства. Случалось, что две эти сферы сталкивались и переплетались — порой довольно драматически. То моя супруга зацепит ногой провод-удлинитель, протянутый через обе комнаты, и летят на пол штативы с осветителями (а в них лампы-пятисотваттки). То выясняется, что в доме «ни крошки хлеба, всё съела ваша голливудская компания, а мне идти в магазин некогда, надо укладывать ребенка». То мой полугодовалый наследник Павлушка, умело лавируя между ногами актеров и операторов, ползком просачивается на съемочную площадку и возникает перед объективом в самый напряженный момент (да они все напряженные).

Компания мушкетеров, сидя за столом с бутылками (еще до появления юного гасконца) изображала хмельное веселье и, чтобы приблизить сюжет к современности, горланила популярную в те году песню:

Заправлены в планшеты космические карты…

Алька в этом эпизоде не снимался, но на всякий случай был в полном обличии де Гиза. Костюм впечатлял пышностью и соответствием эпохе, только обувь соорудить не успели, и герцог щеголял в кожаных сандаликах фабрики «Уралобувь». Решили, что зрители не разглядят. Сейчас Алька помогал ворочать рефлекторы-осветители и заведовал реквизитом. А еще — бдил, чтобы мое дитя вновь не проникло в «таверну». Но дитя обмануло бдительность и проникло. И мало того, пустило лужу рядом с ботфортами Арамиса, который, размахивая бумажной шляпой с плюмажем из лисьего хвоста, вдохновенно дирижировал песней:

На пыльных тропинках далеких планет

Останутся наши следы!

— Стоп… — скорбно прервал я творческий процесс. — Алька, иди за тряпкой.

И Алька привычно пошел, не миновав при этом мокрое пространство. Влажные следы отпечатались сухой половице. Вернувшись, де Гиз бросил тряпку в лужу и укоризненно сказал Павлушке:

— Что же это такое, а?

— Пыльные тропинки и следы, — язвительно ответил за неразумного малыша Арамис. Тогда-то Алька и срифмовал со вздохом:

На пыльных тропинках далеких планет
Моих сандалет отпечатался след…

Это разрядило обстановку, и мы с новой силой принялись «изводить кинопленку»…

А сейчас, вспомнив тот Алькин экспромт, я подумал, что он вполне может стать эпиграфом к этим воспоминаниям, ибо в одинаковой степени отражает космическую тему и жизнерадостный взгляд на трудности, присущий ребятам из «Каравеллы» и их молодому тогда командору…

Я ловлю себя на желании здесь и закончить сей «мемуар» — композиционно это вполне оправдано. Но несколько выше я обмолвился, что моих знакомств с Городом наяву было два. Надо коснуться и второго эпизода.


Если говорить точно, то самого Города там не было. Было лишь ощущение пространства, в котором Город мог существовать. Возможно, это были его окрестности.

Речь опять идет о Кубе. Одурев от трех недель шумной жизни в гостеприимной Гаване, наша небольшая делегация в сопровождении нескольких кубинских литераторов отправилась в путешествие по провинции. Мы долго ехали по извилистым дорогам среди тропической зелени, над которой возвышались отвесные горы. Это были удивительные горы. Их словно слепили из сталактитов и сталагмитов небывалой величины. Исполинские сосульки, каменные столбы поднебесной высоты, замершие базальтовые каскады переплетались и окутывали великанские сахарные головы. Горы назывались Лос Органос (иногда ударение делалось на «О», иногда на «га»). Действительно, эти каменные громады были похожи на какие-то космические орг а ны — вот-вот зазвучат неведомой ранее мелодией нездешних пространств…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация