Почему?
Да потому что это был первый Викин поцелуй. Первый в жизни! Значит, должен быть самым желанным, самым невероятным, самым сладким. С любимым человеком.
И где все это? Где?!
Неисправимо испорчено, испоганено. Превращено в прикол, нелепый спектакль на глазах у посторонних. А это: «Все. Можешь идти» в финале! Паршивей не придумаешь.
Ну какая же он скотина!
Пройти в кабинет, к своей парте и с размаху врезать сумкой ему по башке! Или сделать вид, будто ничего не произошло, забыть, как страшный сон?
Первый поцелуй… Вот такой? С Захаровым?
Можно, можно, можно не считать?
Вика сжала губы, прошла в кабинет к своей парте, но бить по башке никого не стала, только грохнула сумкой об стол. Так что ручка соседа подпрыгнула и покатилась к краю. Захаров прихлопнул ее ладонью, и все, больше никакой реакции. А уже на следующем уроке, литературе, ждал новый сюрприз.
Валерия Михайловна озадачила всех докладами по поэтам Серебряного века. Причем один доклад на парту. Все-то сидели кто с кем хотел, и проблем не было в том, чтобы выполнить задание вместе: подготовить небольшой рассказ, подобрать к нему фотоматериалы и прочитать одно стихотворение для примера. А Вика сразу поняла, кому придется отдуваться в одиночку, и многозначительный взгляд Захарова ее предположения убедительно подтвердил. Но Вика сделала вид, что не заметила этот взгляд.
Она, между прочим, предупреждала. Не намеками – прямым текстом. Что задания за Захарова выполнять больше не будет. Ни за что и никогда. И доклад этот – не будет. Не ябедничать же потом, что сделала все сама, а сосед даже ни капли не помог. Лучше совсем не приниматься.
Отхватит Захаров пару, тогда твердо уяснит, что Викины обещания не пустые, что она не позволит у себя на шее сидеть. Правда, она тоже пару отхватит, если не подготовится. И пусть! Перетерпит.
– На следующем уроке, – Валерия Михайловна обвела задумчивым взглядом класс, – слушаем Горельникова со Смирновым и Полетаеву с Захаровым.
Уже?
До следующего урока литературы всего три дня. Хотя так даже лучше. А то Вику изведут мысли о невыполненном докладе и неотвратимой двойке, и она не вынесет и нарушит свою пламенную клятву.
Нет! Не нарушит. Ни за что.
Но до чего же трудно удержаться!
Все-таки дома Вика полезла в интернет, нашла биографию поэта.
Им достался Бальмонт. Красивая фамилия, аристократичная, немного высокомерная и манерная по звучанию. Наверняка французского происхождения. И так странно потом читать про место рождения – сельцо Гумнищи. Даже не село – сельцо.
– Бальмонт, – произнесла Вика, разделив на слоги и чуть потянув ударный «о», попробовала на слух.
Можно использовать в своей истории. Назвать второстепенного героя – любителя интриг, относящегося ко всем остальным с легким презрением, который может оказаться и врагом, и другом одновременно.
Вика выделила часть текста, собираясь перенести его в файл, но вовремя спохватилась.
Не-не-не-не! Даже на всякий случай не будет.
Она скорее закрыла окошко с биографией, но решила еще глянуть стихи. Все на одной странице.
Словно лестница от неба до земли. Бесконечный столбик коротких строчек неравной длины. Названия выделены жирным шрифтом. Много-много разных слов.
Случайно или нет взгляд зацепился именно за эти?
Есть поцелуи – как сны свободные,
Блаженно-яркие, до исступления.
Есть поцелуи – как снег холодные.
Есть поцелуи – как оскорбление.
О, поцелуи – насильно данные,
О, поцелуи – во имя мщения!
Какие жгучие, какие странные,
С их вспышкой счастия и отвращения!
Вика коснулась пальцами губ.
Вот уж точно «странные». До сих пор не подобрать объяснений – зачем?
Просто прикольнулся, ошеломил присутствующих? Или не сдержался, открыл свои тайные чувства?
Да ну, глупости! У Захарова девушка есть, и Вике он на фиг не сдался. Ну, симпатичный, высокий, сильный. И что? Самонадеянный, грубый, нахальный. И скорее всего, из стиха тут самой подходящей будет строчка про оскорбление.
Показал, что Вика по-прежнему в его подчинении, использует ее как хочет. Списать надо – списал, засвербило, захотелось поцеловаться – поцеловал. Специально выбрал момент, когда вокруг народу побольше, чтобы все узнали.
А стихотворение называется «Играющей в игры любовные». С родом причастия тут явная ошибка.
Вика пошевелила мышкой, курсор заметался по экрану и остановился на надписи «Биография». Палец на автомате надавил на клавишу.
Ну что же такое? Мысли о докладе и грозящей двойке не дают покоя. Так и тянет плюнуть на гордость и сделать, чтобы угомонить беспокойно ворочающуюся совесть. Но на гордость плевать нельзя.
Наверное, Вика впервые в жизни осознанно бойкотировала домашнее задание. Не то чтобы она всегда его добросовестно выполняла. Были случаи, когда забывала или просто лень становилось. Но это касалось самых обычных каждодневных домашних работ: упражнений, задач, примеров. А вот всякие там сообщения, презентации, сочинения, стихи наизусть – это она делала всегда. Потому и неуютно теперь.
Вика вздохнула, закрыла окошко браузера. Лучше вот так, чтобы не соблазняться.
И кстати. Про имя главного героя. Его звали Ардан. Ударение на первую «а». Почти анаграмма слова «дракон».
Дэлия вывернула из-за угла и сразу увидела хозяина замка. Ардан стоял почти на том же самом месте галереи, на котором ночью стояла она, и смотрел в то же самое окно. Наверняка на башню. Он был неподвижен и полностью погружен в себя. Руки скрещены на груди, подбородок чуть приподнят, губы сжаты в тонкую решительную черту.
Он знал про дракона. Не мог не знать. О том, что чудовище прилетает по ночам, кружит над замком, усаживается на башню.
Потому и запрещается выходить на улицу. Чтобы не оказаться у того в пасти.
Откуда дракой появляется и куда улетает потом?
Скорее всего, Ардап задавался теми же вопросами. Или решал, как избавиться от чудовища.
Внезапно он шевельнулся. Дэлии показалось: on каким-то образом почувствовал ее присутствие и сейчас повернет голову.
Убежать или остаться?
А зачем убегать? Она ведь не делала ничего предосудительного. Не таилась, не подсматривала. Просто остановилась и не решалась двинуться дальше, боясь нарушить чужое уединение.
Глава 9
Хорошо, что Марго попалась возле гардероба.
