– Ну, наверное, – подтвердила Вика. Но стоило представить чужие многозначительные взгляды… даже не так – возникающие при этом в чужих головах мысли, не по себе становилось. У Вики хорошо с воображением, у других наверняка тоже, и, если дело касается отношений, тут его вообще не удержишь. А направление точно задано. Не очень добропорядочное направление. – А удалить это никак нельзя?
– Если только Лизку попросить, – дернула плечом Марго. – Но смысл-то теперь? Кому надо, тот уже видел. И вообще, Вик, ну какая разница, что о тебе посторонние думают? Ну страдают фигней – это же их проблемы. Ты же лучше знаешь, что правда, что выдумка. Вот о собственном мнении и беспокойся.
– Ну да.
Звучит разумно. Согласиться легко, а вот следовать не особо получается. Глупое и бессмысленное почему-то всегда легче выходит: само по себе, без усилий.
– Слушай, а пойдем в кафе? – внезапно озарило подругу. – Чай, кофе, пироженки – лучшее успокоительное. Заодно и отметим удачное начало твоей кинокарьеры.
– Марго! – прозвучало как «И ты, Брут!», но подруга не смутилась, тихонько толкнула в плечо.
– Ну, смешно же. Ну, улыбнись. Вика! Ну!
«Ну». Вика не выдержала, фыркнула, заулыбалась во весь рот. Хоть и нервно, но искренне.
И правда, чего уж теперь. Реальное прошлое не перепишешь. Сел в лужу – со всеми случается. Никто же не заставит тебя сидеть в ней вечно, и никто не запретит подняться, отряхнуться и пойти домой переодеться. А двести метров в промокших штанах – не повод ставить крест на жизни.
Хотя вот жизнь – она такая, любит проверять на прочность, причем, особо не жалея, подкидывает испытания одно за другим. Тебя всего лишь ранило? Ничего, следующий выстрел – контрольный. В голову. Чтоб уж точно не выжила.
Вот Вика хотела еще раз встретиться с молодым хозяином леонбергера? Хотела ведь? Хотела. Желания сбываются. Получите и распишитесь.
Только на этот раз он не с Берном шел, а…
Вот тебе и «а». Точнее «д». С девушкой. И ведь не обманешь себя предположениями, что это сестра или просто хорошая старая знакомая. С ними не идут за ручку, на них не смотрят с таким восторгом и нежностью, что даже издалека видно. И пусть Вику он заметил и даже сказал: «Привет!» Зачем ей теперь все это? Неравноценная замена, когда претендовала на то самое место – возле и на подобный взгляд. Для себя, для себя, а не для другой.
Почему так отчаянно обидно? Почему, почему, почему? Ведь ничего же не было, только фантазии и надежды. Разве, когда рушатся воздушные замки, может столь сильно ударить и придавить обломком?
Вика добрела до дома, от ужина отказалась. Взялась за уроки. Когда внутри пусто, а разум в состоянии эмоциональной контузии, знания хорошо усваиваются. Параграф по биологии, параграф по химии и теорема по геометрии. Как алгебру решила, Вика даже не заметила. Жаль, сочинения не задали, а то бы она написала на какую-нибудь философско-патриотичную тему страниц двадцать. И вообще жалко, что домашнее задание так быстро закончилось, мозги занять больше нечем. Сразу мысли стали всплывать: ненужные, бесполезные, тупые.
Глупо же, глупо расстраиваться из-за ерунды, из-за растаявших иллюзий. Из-за того, что вместо настоящих отношений Вике достался лишь дурацкий флирт на топорковском диване и школьные сплетни.
Разве это реальные несчастья? А у кого-то болеют родственники, кого-то бьют и унижают… Даже думать не хочется, что еще действительно плохого может случиться. Вот из-за подобного еще можно расстраиваться. А у Вики что? По сравнению с вышеописанным – ничего особенного, ерунда полная.
И все же…
Вот бы две проблемы столкнулись и задавили друг друга. Так нет же, вежливые, строго придерживаются очереди. То одна донимает, то другая, и соревнуются, какая сильнее. А на вид вроде мелкие, худосочные, но настолько вредные.
Завалилась спать – не засыпалось никак. Лежала и ворочалась, пока не надоело.
Встала, села к столу, включила настольную лампу, открыла ноутбук.
В интернет Вика не полезет. Поздно уже, все спят или собираются ложиться. Впрочем, и разговаривать не хочется, даже о чем-то постороннем и незначительном. Хотя и ее проблемы на общем фоне незначительные. Но на каждый момент у каждого человека разные мерки значимости. То, что для кого-то ерунда, для другого может быть очень важным, именно сейчас. Потому из-за глупости и переживаешь столь же сильно, как из-за чего-то по-настоящему серьезного.
В замок прибыли еще одни гости. Сначала Дэлия решила – родственники хозяина. Например, кузены. Высокий грациозный Бальмонт с длинными черными волосами, которые on обычно забирал в хвост. Тогда только пара темных прядей спадала на лицо, прикрывая один глаз, а второй посматривал на окружающих с высокомерным любопытством и насмешкой. И Виррена: тоже высокая, с точеной фигурой, с удивительно гармоничными, тонкими чертами лица. Только она была светловолосой. Золотистые локоны лежали на плечах и сияли драгоценным металлом.
Бальмонт и Виррена действительно оказались братом и сестрой, только вот с Арданом не имели никаких родственных связей. Пока. Виррену прочили ему в невесты, и та будто уже чувствовала себя полноправной хозяйкой, держалась уверенно, распоряжалась прислугой, а приблудное семейство просто не удостаивала вниманием. Особенно Дэлию. Словно она была невидимкой.
Наверное, Виррена незамедлительно выгнала бы их прочь, но пока не решалась спорить и настаивать. Вот потом, когда она станет женой…
Уже два часа ночи, а сна ни в одном глазу. Почитать надо было, не писать. От чтения хорошо засыпается, а когда сама сочиняешь, мозг работает, как разогнавшийся мотор, на пределе оборотов, и сразу не остановится, так и будет выдавать все новые и новые мысли. Вот и пожалуйста: завтра в школу, а в кровать даже не тянет. Картинки, что ли, поискать подходящие, визуализировать персонажей?
Вика все-таки вышла в интернет, сначала просмотрела белых драконов, потом красивых блондинок.
Наверное, нетрудно догадаться, почему Виррену она сделала именно светловолосой. Какой увидела сегодня, такой и сделала. Только в интернете картинки в основном пошловатые, а в жизни она ничего такая, если быть объективной и честной. Вместе они хорошо смотрелись. Эх.
А Бальмонт, интересно, почему темненький? Уж слишком разные они получились для брата и сестры. Ну, как почему? Все очевидно. Привет, Лёва.
Дэлия шла по дорожке сада, когда ей под ноги упала чужая тень. Девушка обернулась и мгновенно наткнулась на насмешливый взгляд темных глаз. Один смотрел открыто, другой выглядывал из-под черной пряди.
– Грустишь? – поинтересовался Бальмонт с нескрываемой иронией. – Напрасно. Бессмысленно сожалеть о том, что ты не в силах изменить.
Он подошел совсем близко, продолжая пристально всматриваться в лицо Дэлии, и та не выдержала, спряталась от его взгляда, смущенно опустив голову.
