– Фантазии – это замечательно. Убедишь себя в возможности красивой жизни, представишь, порадуешься… Но эта радость будет недолгой и пустой. Поэтому учись принимать реальность как есть, будь разумной. Ты – неотесанная деревенщина, а он – потомок знатного рода. Улавливаешь разницу?
Бальмонт читал Дэлию, будто открытую книгу, легко разгадывая мысли и чувства. А потом столь же легко, не церемонясь, ухватил пальцами за подбородок, запрокинул голову, чтобы опять увидеть лицо. И улыбался, все время улыбался. Точнее, усмехался, снисходительно и чуть покровительственно.
– Не прячь глаза. Бесполезно. Все равно понятно и ожидаемо. Банальнейшая история – наивная простушка и богатый красавчик со страшной тайной. Подобрал, приютил убогоньких, как бездомных собачек. Тоже нафантазировал, создал видимость, какой он все-таки хороший и добрый.
Вика захлопнула крышку ноутбука.
Все! Хватит-хватит! Вставать уже скоро, а она еще и не ложилась как следует. Добрела до туалета, а потом сразу дисциплинированно залезла в кровать. Прошлую ночь плохо спала из-за неудачного похода на день рождения. А эту что, совсем не спать? Но опять только ворочалась с боку на бок да повторяла, как заклинание: «Ну заснись, заснись, заснись! Ну пожалуйста, заснись!»
Глава 16
Похоже, неведомое волшебство перенесло будильник в соседнюю комнату, а может, и в соседнюю квартиру, потому как Вика расслышала его с трудом и даже не поняла, что это он звонит. Невнятный тихий шелест на краю вселенной. Но потом сквозь ватную плотность сна прорвался взволнованный мамин голос:
– Ви-ка! Ты почему не встаешь? Времени почти не осталось.
А как встать, если кажется, что голова, будто железо к магниту, притягивается к подушке, и глаза не хотят открываться? Ночью они не закрывались, а теперь – пожалуйста – веки словно склеены.
– Ви-ка!
– Ага! Уже проснулась.
Доползла до края кровати. Если сдвинуться еще на сантиметр, рухнешь на пол, а дальше можно по-пластунски, лишь бы не вставать.
– Вик! Ну что ж такое? Поднимайся. Быстренько.
Поднялась кое-как, разлепила глаза, поплелась в ванную. От холодной воды чуть проснулась, от кофе еще чуть-чуть.
Марго позвонила.
– Я уже выхожу. Встречаемся, как договорились.
Точно ведь, договорились. А Вика и забыла. И обошлась бы тоже. Мозг еще плохо соображал, чувства не включились. Подумаешь, что-то когда-то произошло. Фиолетово. Точнее, туманно и сонно.
На улице – холодный ветер, который взбодрил еще немножко.
– Ты чего такая? – в качестве приветствия выдала Марго.
– Какая?
– Ты не напилась вчера, случайно? – предположение подруги тоже добавило Вике бодрости.
– Нет. Ты что? Просто устала. От жизни.
Марго фыркнула, но больше с расспросами не приставала.
Так Вика и разгулялась потихоньку. Еще и лабораторная по химии поспособствовала. Захаров, конечно, опять не перетрудился, но внес посильное участие: руководил Викиными действиями. Реактивы все-таки. На геометрии вызвали к доске доказывать теорему. Доказала, получила «отлично». А вот потом была биология, и Наталья Анатольевна решила для наглядности и разнообразия показать десятому научно-популярный фильм. Про Дарвина, его путешествие на «Бигле», теорию эволюции и естественный отбор.
Окна закрыли жалюзи, чтобы удобней смотреть, опустили экран, включили проектор. Сумрачно и тихо. Кадры замелькали: море, волны, безмятежна я тропическая природа. Голос диктора спокойный и ровный, без лишних эмоций. Словно сказку на ночь читал: про плавание на волшебном корабле, про чудесные страны. Галапагосы, черепахи, вьюрки…
Расслабленную Вику будто одеялом укутали. Тепло стало, веки отяжелели.
Проснулась она сама. Или Захаров все же как-то поспособствовал? Глаза еще не открылись, но прочие чувства сработали четко, и в не до конца очнувшемся разуме родилось понимание: Викина голова мирно покоится на захаровском плече, и, между прочим, ее это очень устраивает. Уютно и удобно.
Наверное, надо резко подскочить и удивиться или прикинуться невменяемой, но совершенно не хочется.
– Титры уже пошли, – сообщил Захаров Вике в макушку, и это в действительности означало «пора вставать».
– А? Ага.
Вика подняла голову, выпрямилась, но все равно получалось, что они слишком близко друг от друга. Обычно расстояние между стульями больше.
И когда Захаров успел пододвинуться и подставить плечо? И с чего бы вдруг отказал себе в удовольствии поржать, если соседка, вырубившись, навернулась бы со стула?
– И чем ты только по ночам занимаешься?
Припомнил.
Вика гордо хмыкнула.
– Книги пишу. Ночью самое вдохновение.
Вот ведь ляпнула! Мимоходом открыла свой самый важный секрет. И кому? Но почему-то ни капли не страшно и нет мыслей о неприятных последствиях: насмешках там или очередных сплетнях. И вообще Захаров воспринял ее слова как шутку, снисходительно скривил губы.
Хочешь, чтобы тебе не поверили, скажи чистую правду.
Потянуться бы, взбодриться, разогнать кровь. Но Вика лишь легонько выгнула спину, отведя назад руки, чтобы со стороны ее упражнения не слишком бросались в глаза, с трудом сдержала зевок и ненароком посмотрела на захаровское плечо. Надо же. Было и мягко, и тепло. А он этот взгляд заметил.
– Следующая физкультура. Не получится.
Между прочим, Вика ни о чем подобном даже не думала. Разве где-то на дальних-дальних задворках сознания ненужные мысли сами образовались. Без ее одобрения.
– Шла бы лучше домой.
– Да я вроде уже выспалась.
На физкультуру Вика честно переоделась в спортивный костюм, только с кедами замешкалась. На одном шнурок завязался в узел, и Вика долго с ним билась. Остальные девчонки уже ушли в зал, а она все сидела на краю лавочки в дальнем углу раздевалки и пыхтела над кедом. Узел затянулся слишком туго, не подцепишь. Утомилась даже. И разозлилась.
Решила передохнуть, успокоиться, а потом взяться с новыми силами. Прикрыла глаза, прислонилась головой к стене, несколько раз глубоко вздохнула.
– Вика!
От легкой тряски щека и висок проехались по шершавой стене, и мелкие неровности неприятно царапнули кожу Вика распахнула глаза и увидела над собой Жорикову соседку по парте Полинку Кирееву Та еще раз тряхнула за плечо:
– Урок сейчас закончится, а ты опять спишь!
Она спит? Ничего подобного. Только на минутку прикрыла глаза. Сейчас наденет кед – только шнурок домучает – и отправится в зал.
