– Так что прощаемся. Счастливо провести лето.
Женька не ответила. Совсем ничего. Даже не кивнула. Но Костя и не ждал, понимал, что бессмысленно. Развернулся и рванул той же тропинкой по газону между лип и дальше, к дому. Выудил из кармана мобильник, заждавшийся своего часа.
– Бабуль, привет. Это опять я…
* * *
Бабушка не стала возражать: хочет Костя приехать, пусть приезжает. Да хоть прямо сегодня. Но, может, все-таки подождет до завтра?
Ну, нет! Не пройдет это, бабушка: и про утро вечера мудренее, и про остыть, как следует подумать. И рассказывать он ничего не будет. Никак. Не получается.
Но бабушка причин и не спрашивала, по голосу, видимо, поняла, что бесполезно. Или задумала потом перезвонить маме. Пусть. Пусть она и объясняет, что случилось.
Дома Костя первым делом зашвырнул под стол школьную сумку и достал другую, большую, дорожную, натолкал в нее вещей, не забыв прихватить любимый скетчбук и принадлежности для рисования. Потом переоделся.
Вроде как и все – можно ехать. Хорошо, что в последнее время немного заработал, на билет точно хватит. Ну и там, у бабушки, куда-нибудь устроится. Не сидеть же на шее у двух пенсионеров, а на лето семнадцатилетнему работу найти – не проблема. Да хоть улицы подметать.
В дверях столкнулся с мамой. Она застыла на пути. Не нарочно, скорее всего. Выходила из лифта, увидела, как открывается дверь квартиры, и остановилась в замешательстве. Открыла рот, желая что-то сказать, но Костя опередил:
– Можно я пойду?
Голос прозвучал глухо, но твердо.
Поверь, мам, это самый лучший вариант: разойтись молча, не пытаясь ничего объяснять, доказывать и править. Иначе Костя сорвется, выскажет все, и последняя фраза может получиться такой: «Больше я сюда не вернусь!»
Мама все-таки не сдержалась, коротко выдохнула:
– Костя…
Но больше ничего добавлять не стала, отодвинулась в сторону, освобождая дорогу.
Лифт он ждать не будет, лучше снова по лестнице. Со ступеньки на ступеньку Тяжелая сумка врезалась в плечо. Ну и ладно.
Как доехал до вокзала, даже не заметил. Слишком много мыслей, которые заняли все Костино пространство и время.
Сбежал? Да, сбежал. Глупо, нелепо. Не столько от мамы, сколько от вопроса: «Что делать дальше?» Не хочется на него отвечать. По крайней мере, прямо сейчас. Выяснять отношения, искать приемлемые выходы… Да фиг с ними!
Хочется побыть хоть немного свободным, по-настоящему свободным, а не птичкой на ниточке. Вроде бы и есть иллюзия полета, машешь крылышками, радуешься простору, но далеко не упорхаешь. Ограниченная длина привязи не позволит. И в любой момент чья-то рука дернет за веревочку: «Все, налетался! Быстро на жердочку! И не чирикай».
Костя сам вернется, но только тогда, когда посчитает нужным. Все-таки это его дом, его мама. Тут уж ничего не поделаешь. Но его жизнь, между прочим, – только его. И ею он имеет право распоряжаться.
Нет, не думать, не решать сейчас. Просто ехать.
Костя купил билет на ближайшую электричку. Долго ждать прибытия не пришлось, всего десять минут. В вагоне выбрал совершенно свободную скамейку, затолкал под нее сумку, устроился у окна, засунул руки в карманы толстовки.
Мобильник. Лежит себе, полеживает. Якобы просто так, ни на что не намекая.
Да понял Костя, понял.
Нельзя пожелать счастливого лета и убежать, делая вид, типа я тут ни при чем, несчастная жертва домашней тирании. Да только позвонить по-прежнему не хватает смелости, и Женька вряд ли захочет слушать его. Но можно сделать так.
Костя торопливо набрал текст сообщения – всего два слова – и ткнул в надпись: «Отправить».
«Жень. Прости».
Все, ушло. Костя зачем-то перечитал сообщение еще раз. Зажмурился и едва не застонал.
Еще бы добавил: «Прощай!» Слезливая пафосная лирика. Отстой.
Никогда не надо следовать мимолетным порывам. Чтобы потом не чувствовать себя законченным идиотом.
Экран потемнел, Костя сжал телефон в руке. Вагон дрогнул, тронулся с места. Вовремя. Легкое покачивание и стук колес по нарастающей. Плюс еще какое-то странное ощущение.
Костя даже не сразу понял, что это затрепетал в ладони мобильник. Он же на вибровызов поставлен, звук отключен.
Мелкое нервное дрожание телефона перешло в пальцы и дальше. Забилось теперь где-то в середине груди. И стало немного не по себе. И Костя не сразу решился посмотреть, что за номер высветился на экране. Или надпись? Ну, скорее всего: «Мама».
Нет.
«Женя».
