Вебер получил новый дом в предгорьях Тянь-Шаня, походивший на швейцарское шале. Там был большой камин, отделанные деревянными панелями стены и сауна. Когда ему нужно было встретиться с казахстанскими чиновниками, он приглашал их домой на обед или ужин. У Вебера был повар и несколько охранников, а когда нужно было что-то найти, он полагался на Славу — автомеханика и мастера на все руки. Слава был также заядлым охотником, и благодаря ему Вебер научился выслеживать фазана, лося и оленя. Однажды Слава пришёл к нему и сказал: «Кое-кто хочет с вами встретиться». Вебер понял, что этот кто-то хочет оставить факт своего визита в тайне.
Вебера подобрали на углу улицы, отвезли в жилой дом и подвели к дверям компании, торговавшей охотничьими ружьями, оптическими прицелами и приборами ночного видения. Там он увидел Виталия Метте — бывшего командира советской подводной лодки. Метте был в кожаной куртке, его густые волосы были зачёсаны назад, а угловатое лицо излучало уверенность. Рядом стояли крупный мужчина с блестящей, будто полированной головой (его представили как полковника Корбатора) и привлекательная блондинка. Вебер сел в кресло. Полковник и блондинка вышли.
Когда они остались одни, Метте посерьёзнел. Он сказал, что хочет обсудить возможную продажу урана правительству США. О происхождении урана Метте сказал только, что уран хранится на металлургическом заводе в Ульбе. В этом огромном промышленном комплексе рядом с Усть-Каменогорском на северо-востоке Казахстана производили топливо для реакторов. Метте был директором завода. Веберу было очень любопытно, но опыт подсказывал ему, что забегать вперёд не следует. Он хотел поговорить с послом Кортни — опытным дипломатом, который кое-что знал о советском ВПК. Тем вечером Вебер и Кортни поехали на встречу с Меттте на его дачу в Алматы. Кортни задал вопросы о материале, который Метте предлагал, но тот только подтвердил, что это уран.
Метте повернулся к Веберу. «Давай съездим на охоту», — предложил он.
***
Казахстан, вторая по величине советская республика, был полигоном и оружейным складом. В далёких степях Советский Союз строил испытательные площадки и заводы ядерного, химического и биологического оружия. Главным полигоном был Семипалатинск. Там с 1949 по 1989 годы было произведено 456 ядерных взрывов: 86 в воздухе, 30 — на поверхности, 340 — в подземных туннелях и шахтах.
[827] Заражение затрагивало и местное население.
[828] Радиоактивные осадки после взрыва 1956 года проплыли над Усть-Каменогорском. В Степногорске, также на севере, была построена громадная фабрика сибирской язвы, которой когда-то руководил Алибеков. На севере — около Павлодара, на берегах реки Иртыш, — стоял завод двойного назначения, который выпускал «мирные» химикаты, но в случае военной мобилизации мог производить оружие.
[829] Западнее, в советском космическом комплексе на 5-м научно-испытательном полигоне в Тюратаме (позднее Байконуре) — запускали ракеты. А на юго-западе находилось Аральское море; там на острове Возрождения построили площадку для испытаний биологического оружия. Когда СССР распался, Казахстан унаследовал четвёртый в мире по величине ядерный арсенал, в том числе 104 межконтинентальных баллистических ракеты PC-20 с десятью боеголовками на каждой.
[830]
Казахстан богат природными ресурсами. Его главное сокровище — 70 триллионов кубометров природного газа и 16,4 миллиарда баррелей нефти. Но, несмотря на эти богатства, как отмечала писательница Марта Брилл Олкотт, новый Казахстан был нестабильным, слабым государством, рождённым исключительно благодаря краху советской империи и не имевшим внятной национальной идентичности.
[831] Примерно 37 % населения Казахстана составляли русские, жившие в основном на севере, 40 % — казахи, а в целом в стране было около сотни разных этнических групп и национальностей. В советские времена русские были элитой, но после краха СССР многие из них оказались на мели.
Страной правил Нурсултан Назарбаев, бывший металлург, которого Горбачёв когда-то назначил руководителем республиканской компартии. Назарбаев, этнический казах, после распада Советского Союза превратился в типичного среднеазиатского властителя, режим которого представлял собой смесь авторитаризма и кланового капитализма. Теперь Назарбаев хотел избавься от вооружений, которые уродовали ландшафт его страны. Он не мог найти применения урану из Усть-Каменогорска.
[832]
***
Через несколько недель после первой встречи Вебер поехал с Метте на охоту. Они несколько часов ехали на джипе в лагерь в Алтайских горах на востоке Казахстана, неподалёку от границ с Россией и Китаем — это было идеальное место для охоты. Вебер наслаждался баней, жевал копчёное свиное сало и дрожал от утренней прохлады вместе с русскими; он говорил на их языке, охотился с ними и завоёвывал их доверие. Там он подстрелил лося. Тогда он не стал спрашивать про уран. В конце поездки, после возвращения в город, Метте предложил показать Веберу завод в Усть-Каменогорске. Они отвезли его на эту гигантскую фабрику, мрачную и тихую. Работники Метте производили топливо для российских атомных электростанций. Нельзя сказать, что люди благоденствовали, но, как увидел Вебер, и не голодали. Весь этот город был «маленькой Россией» — казахов Вебер там не заметил. Незадолго до отъезда он осторожно осведомился об уране. «Если не секрет, — спросил он, — есть ли у вас высокообогащённый уран?» Его можно было использовать для создания ядерного оружия. Метте по-прежнему уходил от ответа.
***
В бывшем СССР высокообогащённого урана и плутония было много. Министр атомной энергетики Михайлов летом 1993 года сообщил, что Россия располагает большим количеством высокообогащённого урана, чем считалось — около 1200 тонн.
[833] Что касается бывших советских республик, то об их урановых запасах было известно мало.
