Теперь цифр этих нет. У него нет, у его компаньонов нет и у нуворишей, доверивших свое состояние банку Фоменко, тоже нет. Почему его банк пользовался популярностью? Тому же Цинкову приходилось упорно доказывать горожанам честность партнерства годами. Так почему? Очень все просто. Дружба с отцами города стала гарантом надежности. Собственно, дружба сама по себе не может служить убедительным доводом, помогающим отнести деньги в тот или иной банк. Просто в городе знают истинное положение вещей: что деньги прокручивали с согласия администрации и что вклады глав самоуправления у Фоменко, что это одна команда, взявшая город в клещи навсегда.
Страшное это слово – «навсегда». Оно делает людей покорными и послушными. Люди решили, что Фоменко непотопляем, поэтому и несли в его банк деньги. Навсегда – в этом всех убедили, все идут и послушно голосуют на выборах за Сабельникова. Последний раз это шокировало даже команду Николая Ефремовича, когда он победил абсолютным большинством голосов. Такого они сами не ожидали. Интересно стало: в чем причина? Выясняли тайно. Доверенные лица выспрашивали у соседей, знакомых и друзей, затем докладывали членам административной касты. Оказывается, основной аргумент был такой: этот хоть уже наворовал, может, успокоился, а другой только начнет воровать, тогда что же с нами-то будет? Вот хохотали! До слез. Глупые, даже мысли не допустили, что может прийти к власти человек порядочный. Кстати, парочка претендентов такого рода была, но пролетели они как фанера над Парижем. Некоторые «умники» выразили протест против Сабельникова тем, что не пришли голосовать. Тоже на руку пришлось. Потому что в городе N бойкоты и все такое прочее – это заранее проигранное дело. Здесь ведь народ несознательный, и если бы не пришли голосовать девяносто процентов, тогда бы… Ого! В рога трубила бы вся область, а так… Сабельников снова занял трон.
Фоменко улыбнулся, вспоминая замечательные времена, которые, казалось, никогда не кончатся. Необъяснимое волнение разбередило банкира. Он ждал вестей, он все же надеялся. И не напрасно волновался, не напрасно предчувствие шептало: «Финита ля комедия».
– Ты держись, новости неважные, – говорил по телефону Куликовский. Фоменко слушал и с каждым словом чувствовал, как рушатся последние его надежды. – Значит, так. Деньги перечислены на липовые фирмы. Нет, они зарегистрированы, документы в порядке, но юридический адрес у всех фирм несуществующий. Есть юридические адреса на бумаге, а на деле их нет, поэтому и юридических лиц не достать, понял? Телефоны даны были при регистрации тоже липовые. Поскольку клиенты эти в банках появлялись регулярно каждую неделю и вовремя делали финансовые отчеты, не было нужды их искать по адресам или им звонить. Мнение составилось о них как о надежных и серьезных партнерах. Управляющие банками показали, что приблизительные суммы были заявлены за месяц до перечисления. То есть клиенты просили подготовить суммы наличкой в валюте и в рублях и выдать на руки сразу, как поступят деньги. Разумеется, управляющие получили большие взятки, так что деньги отдали по требованию в момент. Согласись, взятки дать было с чего. Но, как говорится, не пойман – не вор. Ты крепись, будем искать… – И вдруг неожиданно Куликовский взорвался: – Нет, я не врублюсь, как можно, сидя дома, ограбить банк? Не прибегая к налету и автоматам?
– Это талант, – упавшим голосом произнес Фоменко. – Своего рода гениальность. Все умеют писать, знают, как это делается, но далеко не все становятся писателями. Так и здесь. Все просто и оттого страшно.
– Все равно не понимаю. Постарел, наверное, не успеваю за временем. Ну, будем искать уже совместно с областной милицией, и ФСБ подключится. Они у меня…
– Не говори о них во множественном числе. Взломать банк мог один гений. Такие вещи сейчас не новость. И вряд ли вы его теперь отыщете.
– Думаешь, это Рощин?
– Я думаю только, что хакер лишь помог ему забрать деньги.
– Да не переживай, найдем всех и…
– Спасибо, – перебил Фоменко. – На это нужно время, а у меня его нет.
Положив трубку, Фоменко долго сидел внешне на удивление спокойный. Он считал.
Есть завод, ему принадлежит пятьдесят три процента акций. Но завод в плачевном состоянии. И до такого состояния довел бывший рентабельный завод, выпускавший сельхозтехнику, он, Фоменко, при помощи Сабельникова, которому пришла бредовая идея выпускать автомобили для среднего класса. А ведь предлагали умные головы переоборудовать завод и выпускать компактную, дешевую технику для фермеров и бытовые приборы. Нет, масштаб не тот, автомобили подавай. Только где он, средний класс, способный выложить за авто пятнадцать тысяч долларов? За два года продано пять автомашин, линии простаивают, рабочие распущены, акции осталось повесить в сортире на гвоздик. Значит, быстро их не продать. Если и купят, то занизив стоимость до смешного. Опять же время. Акции отпадают.
Так, далее что имеется? Дом на сколько потянет? Ни на сколько. Кто в городе купит дворец? Если и найдется покупатель, на оформление документов уйдет уйма времени. Но дворец проблемы не решит. Где же еще взять деньги? Фоменко собирался купить отель на берегу Испании, уже внес задаток, а это немалые деньги. Поторопился, с задатком теперь можно распрощаться. Так, где еще? Бриллианты жены – мелочовка. Что еще? Мебель, машины, яхта… Опять время, а его нет. Да и суммы не покроют недостачу. Только у Сабельникова и Ежова по миллиарду рублей и десятки тысяч долларов. Мелочовку хранят в банке отцы города, но кому же помешают годовые проценты? Основной капитал Сабельникова и Ежова не здесь, за бугром, денежки надежно спрятаны в недвижимость. У нас обезопасить себя, скупая недвижимость, нельзя, а за бугром это самый надежный способ сохранить деньги. Зинка с Хрусталевым плавают мелко, ибо только недавно стали набивать карманы, нужных сумм пока не скопили, чтобы приобрести за границей виллу, отель, надел земли или хотя бы в швейцарский банк сдать. Суммы на счетах, конечно, у них тоже нехилые, но это тьфу по сравнению с капиталами Ежова и Сабельникова. У остальных вкладчиков – предпринимателей и частных лиц, – если сложить, сумма умопомрачительная.
Фоменко тошнило. Не предполагал он, что от безысходности может тошнить. Он выпил воды, замер, мигом покрылся потом, закружилась голова.
Старшая дочь учится в Сорбонне. Сын только начал учиться в Оксфорде. Младшая дочь заканчивает школу с золотой медалью, мечтает о МГИМО. Если у него опишут имущество, а по сути – конфискуют, оно не покроет всю сумму… А позор? Когда его начнут полоскать во всех областных газетах как вора? На улицу тогда не выйти, как это пережить? Завтра уже не малочисленная толпа придет требовать свои деньги…
Звонок. Снял трубку. Рощин:
– Выход лежит у тебя в кармане. Но есть еще второй выход.
– Какой? – без интереса спросил Фоменко, потому что о том выходе, про который сказал Рощин, он думал со вчерашнего дня.
– Мой. Ты сядешь за растрату. Люди живут и там.
Ах, вот в чем дело! Рощин повторил сценарий. Это конец! Банкир так явственно почувствовал этот конец, что внутри образовался вакуум. Но с концом Фоменко наступит конец всему, спрашивать будет не с кого. Он согласился с предложенным выходом…
