В глубине души Роза знала, что это спокойствие вроде анестезии: скоро действие укола закончится и душный страх навалится с небывалой силой. Но пока она могла позволить себе не думать и собиралась воспользоваться этой возможностью.
Время от времени Роза открывала глаза и смотрела на тетю Римму. Та лежала с закрытыми глазами, грудь ее тихонько вздымалась. Можно было решить, что старуха мирно спит, но девушка знала, что это не так.
Она глядела на тетку с симпатией, которой прежде к ней не испытывала. Впервые за все годы, что Роза ее знала, тетка была похожа на живого человека, а не на робота с зубастой улыбкой и хищной хваткой, запрограммированного лишь на извлечение прибыли.
Что и говорить, с дедом тетя Римма поступила ужасно. И когда книжкой попрекнула, и раньше, когда наследство у него отжала. Но то, что старухе достало сил рассказать об этом, вызывало уважение. Тем более время, для того чтобы рассказать, она выбрала неудачно – знала ведь, что они с матерью на нее злятся. Могла бы промолчать, но не стала.
Один раз Роза тихонько встала с кресла – показалось, что она видит какое-то движение в смежной с этой комнатой гостиной. Дверь была открыта, и там тоже горел свет: они теперь боялись оставаться в темноте, включали электричество даже в пустых комнатах. Ох и внушительный же счет за электроэнергию предстоит оплатить тете Римме в феврале!..
Роза на цыпочках двинулась в гостиную, чувствуя, как колотится сердце.
– Что такое? – спросила тетка, но она только покачала головой.
Большая гостиная была пуста. Чудовище в темном капюшоне не выпрыгнуло на нее из-за угла, чтобы утащить вслед за дедом.
– Эй! Есть кто? – крикнула Роза в пустоту, удивляясь, как спокойно звучит ее голос.
Никто не ответил, и девушка вернулась в свое кресло. Показалось – только и всего. От сердца отлегло.
Мать по-прежнему была наверху. Роза пару раз видела, как она молится – совершает намаз, хотя обычно мама делала это за закрытыми дверями. Аккуратно расстилала на полу специальный коврик для молитвы – намазлык, усаживалась на него лицом к Мекке и бубнила молитвы, перебирая четки. Перед тем как начать, следовало совершить омовение. Раньше мать отращивала длинные ногти – они у нее были такие прочные, что постричь почти невозможно, только спилить. Вот она и спилила под корень. Как ни старайся вычистить грязь, под ногтями все равно останутся частицы, объясняла она. А это недопустимо.
Молитвы читались на арабском. «Какой в этом смысл? – думала Роза. – Как можно обращаться к Богу на незнакомом языке, произносить тарабарщину, не понимая ни слова?» Но верующим, определенно, виднее. Если матери от этого легче, пусть молится. Странно вообще-то, почему она, не зная даже татарского, не говоря уже об арабском, выбрала ислам, а не христианство, когда непонятно почему вдруг уверовала в Бога. Раньше Роза об этом не задумывалась, ей были не интересны ни мотивы матери, ни ее мнение, ни взгляды. Но сейчас поняла, что раздражение испаряется, уходит прочь, вслед за обидами и холодом. Теперь ее вправду интересовало, почему мама так истово принялась молиться.
Вымаливала лучшую долю для дочери?
Или пыталась замолить собственные грехи?
Низкий, чуть хрипловатый женский голос старательно, вдохновенно выводил мелодию, произносил красивые слова на воркующем английском языке. Музыка звучала так громко, что Роза не услышала, что ее зовут. И только когда мать потрясла за плечо, открыла глаза. Поспешно сдернула наушники – сердце от неожиданности подпрыгнуло и упало тяжелым ледяным камушком.
Губы матери шевелились: она что-то говорила, и лишь спустя мгновение Роза поняла, что именно.
– Где тетя Римма? – почти кричала мама. – Куда она подевалась?
Роза вскочила с кресла, дико озираясь по сторонам.
– Понятия не имею, – выдохнула она. – Только что здесь была!
Мать стояла, беспомощно уронив руки.
– Мне почудилось, что в гостиной что-то движется, я пошла посмотреть. Там никого не оказалось. Тетя Римма была тут! Я вернулась и снова села…
– Когда это было? Сколько времени прошло?
Роза растерялась – никак не могла сообразить. В голове, в районе затылка, началась пульсация, застучали знакомые молоточки. Значит, скоро обрушится головная боль.
– Не знаю, но… Я часто открывала глаза, и тетя Римма все время лежала на диване. Куда вообще ей идти? Да и не смогла бы она встать, чтобы я ее не заметила! Ты же знаешь, ее нога…
Мать протянула руку и погладила Розу по щеке:
– Не надо, дочка. Ты так говоришь, будто я тебя обвиняю.
Девушка сама не заметила, как оказалась в объятиях матери. Она подумала, что вот-вот расплачется, но мать легонько ее встряхнула, отстранила от себя, пристально вглядываясь в лицо.
– Мы должны быть сильными, – сказала она. – Теперь нас только двое.
– Может, она пошла в туалет или еще куда…
– Ты же понимаешь, это ерунда. Она не смогла бы уйти незамеченной – ты сама говорила. – Мать вздохнула и наморщила лоб. – Тетя Римма пропала, как дед. И нам ее не найти, незачем и пытаться.
– Что тут происходит? – прошептала Роза. – Все люди исчезли! Кто преследует нас? Думаешь, никого нет… нигде? На всей земле? Только мы с тобой?
Мать хотела что-то ответить, но передумала. Вместо этого взглянула на часы.
– Новый день начался. Уже первый час. Пойдем-ка на кухню. Выпьем чаю, поговорим, а? Если честно, это единственное место во всем особняке, где я всегда чувствовала себя по-настоящему дома.
Несколько минут спустя Роза сидела за большим кухонным столом лицом к плите. Мать наливала чай в яркие нарядные чашки. Девушка вспомнила, что когда-то сама подарила матери этот набор посуды: на каждой чашке были нарисованы разные ягоды – клубника, крыжовник, малина, вишня… Сервиз очень понравился маме, и она привезла его сюда, к тете Римме, когда перебралась жить в коттедж.
– Я думала, ты про него забыла, – проговорила Роза.
– А? – не поняла мать, но тут же догадалась: – Ну что ты! Просто берегла, боялась разбить.
Теперь они сидели друг напротив друга. Роза чувствовала, что ее начинает бить дрожь, как с сильного похмелья. Руки тряслись и леденели, хотя она плотно обхватила горячую чашку, пытаясь согреть их. Голова болела все сильнее, боль расцветала внутри черепной коробки, подобно алому цветку.
Действительность предстала перед Розой в пугающей, сводящей с ума ясности, и игнорировать ее больше не получалось. Правда заключалась в том, что люди исчезали куда-то – один за другим. Дедушка, тетка… Не приходится сомневаться: вот-вот очередь дойдет до них с матерью. Если, конечно, они не отыщут способ предотвратить все это.
Девушка почти физически ощущала волны паники. Мать же, напротив, выглядела спокойной и немного торжественной.
– Ты что-то знаешь? – Роза говорила вполголоса, словно боясь, что их могут подслушать.
