– Мама! – Роза не могла сдержать крика. – Что с тобой такое?!
В глазах матери застыло непонимание. Теперь она молчала, продолжая все так же сидеть на месте, не делая попытки произнести ни слова, и только глядела на дочь. Ее лицо с каждой секундой становилось все бледнее, прозрачнее. Она растворялась в воздухе, исчезала – и это происходило стремительно, неотвратимо.
Роза вскочила, отпихнув стул ногой, и бросилась к матери. Нужно было обогнуть большой стол – это заняло бы не больше нескольких секунд, не поскользнись она на пролитом недавно чае. Девушка замахала руками, пытаясь уцепиться за столешницу, и чудом удержалась на ногах. Когда она все-таки подбежала к матери, выкрикивая на ходу что-то, сама не понимая что, было уже поздно.
Ее руки лишь слегка мазнули по краю платья и нырнули в пустоту. Девушка покачнулась и снова едва не полетела на пол. Завертелась волчком на месте, словно собака, которая пытается ухватиться за собственный хвост.
Такого не могло быть, но тем не менее это случилось. Стул, на котором пару минут назад сидела мать, был пуст. Теперь она была там, где, по всей видимости, уже ждали ее тетя Римма и дед.
На кухне больше не было никого, кроме Розы.
Покачиваясь, словно пьяная, девушка обошла стол, зачем-то коснулась пальцами навесных шкафов и холодильника. Все предметы сохраняли прежние очертания, были неколебимо твердыми и настоящими. Но Розу было уже не обмануть. Теперь она знала, что это лишь иллюзия.
Мир вокруг нее не был таким, как прежде. Снег, деревья, дома за окном были ловкой подделкой. Этот призрачный, фальшивый мир мог развалиться на куски, исчезнуть в любой момент.
Как и она сама.
Когда-то Роза прочла в одной книге об эффекте наблюдателя. В тот период времени ей очень хотелось изменить свою жизнь, и она одну за другой проглатывала эзотерические и полунаучные книжки по саморазвитию и самосовершенствованию, училась мыслить позитивно и программировать себя на успех.
В той книге, про которую Роза сейчас вспомнила, говорилось, что Вселенная состоит из частиц, природа которых такова: пока наблюдатель не обратит на них внимания, не вмешается, они существуют лишь в виде потенциала. Существуют одновременно везде и нигде.
А это значит, что вся наша реальность – всего лишь чистый потенциал до тех пор, пока мы сами не сконцентрируем своего внимания и не увидим чего-то. Если верить написанному, получалось, что каждый человек может сосредоточиться и материализовать любую реальность, которую захочет. У Розы тогда дух захватило: это означало, что где-то есть мир, в котором она счастлива и любима! Надо лишь сконцентрироваться.
Восторги поутихли, желание практиковаться в обретении новой жизни угасло, а теперь она почему-то вспомнила про пресловутый эффект наблюдателя.
Может, некое высшее существо перестало обращать на них внимание, вот они все и пропадали один за одним?
А еще подумалось: если она сейчас забьется куда-нибудь в уголок, закроет глаза и примется усиленно думать о чем-то добром и радостном, то, кто знает, возможно, этот сумрачный дом исчезнет и она окажется в светлом, лучшем мире?
Роза посмотрела на свои руки: вдруг они начнут растворяться и таять? Но ничего не происходило.
Тихий дом, казалось, сжимался вокруг нее, давил потолками и крышей, перегородками между этажами. Роза обхватила руками голову и, не видя перед собой ничего, не соображая, куда идет и что собирается делать, пошла прочь из кухни.
День серой мышкой промелькнул за окнами и растаял. Роза этого почти не заметила. Головная боль давно отступила. Она несколько часов просидела, запершись, в своей комнате. Вернее, пролежала на кровати, упираясь взглядом куда-то вверх.
К вечеру снова повалил снег. Казалось, кто-то там, в вышине, просеивает муку сквозь крупное сито. С тускло-серого неба обильно сыпались пушистые белые хлопья, вблизи похожие на неряшливые комки ваты.
Роза нехотя, с усилием, поднялась с кровати и медленной, неуверенной походкой приблизилась к окну. Принялась вглядываться в даль, почти вплотную прижавшись лицом к стеклу, сложив ладони козырьком.
Ненавистный поселок лежал внизу – все такой же немой и безлюдный. Девушка ясно видела его мысленным взором: аккуратные коттеджи, выстроенные в разных стилях – в соответствии со вкусами и финансовыми возможностями хозяев; недостроенные дома, фонари, глухие заборы, деревца, гаражи… Однако за сплошной стеной снегопада толком ничего разглядеть не удавалось.
Впрочем, это не имело особого смысла.
Остаться в одиночестве в большом красивом доме – разве не этого хотелось? Не об этом страстно мечталось прежде?.. А теперь вот сбылось. Никого больше нет. Пропали пропадом, провалились в тартарары.
«Только я блуждаю по комнатам как никому не нужная, неприкаянная, нелепая тень».
Подавив вдох, глотая подступающие слезы, Роза отвернулась от окна, прошла в глубь комнаты и села в кресло.
Кажется, Бернард Шоу советовал мечтать осторожнее – ведь мечты имеют обыкновение сбываться. Вот сбылось – и что сейчас с этим делать?
И назад ничего не вернешь. Этого еще никому не удавалось, как ни проси. Да и кого просить? Есть ли Бог? А если и есть – разве он услышит?
На комнату медленно наползала темнота. Совсем скоро она станет и вовсе непроглядной: двух шагов не сделаешь, чтобы не споткнуться. Прежде эта чернильная мгла пугала, тревожила, будоражила воображение. Но все чувства постепенно растаяли – ушли вместе с остальными обитателями дома.
Теперь остается лишь одно – ждать. Скоро, уже совсем скоро, наверное.
«А если нет? – ударила мысль. – Если это навсегда, навечно? Если этот дом станет моей тюрьмой, моей могилой, моей расплатой за то, что я натворила?»
Никто не спасет. Никто не услышит.
Роза скорчилась в кресле и прижала ладони к лицу в напрасной надежде защититься от неизбежного.
Она отлично знала, что произошло здесь в новогоднюю ночь.
Понимала теперь, откуда взялся пятый неспящий – как сказала мама, жен, кто он и почему преследовал их.
Она все вспомнила.
Глава шестнадцатая. Тридцать первое декабря. Пятый неспящий
Он долго стоял возле большого двухэтажного особняка и смотрел на окна. Сразу видно, денежки у хозяев водятся – и денежки немалые. Закурить бы! Но нет, это опасно. Кто-то может заметить огонек сигареты. Да и вообще, никаких следов своего пребывания оставлять нельзя.
На нем было черное пальто с капюшоном – и лицо скрывает, если что, и от снега защищает, а то ведь метет так, что в двух шагах ничего не видно.
Он вновь и вновь прокручивал в голове то, что ему предстояло сделать. План был идеален, без преувеличения. Он любил детективы и триллеры, и в книгах, которые читал, а также в любимых остросюжетных фильмах героям удавалось реализовывать куда более слабые задумки.
