У хозяйки дома череп оказался раскроен – то ли упала неудачно, то ли помог кто…
А Розу – ту так вообще застрелили.
Полицейские, конечно, ходили по домам, вопросы разные задавали, да только скоро ясно стало, что люди в поселке между собой почти не знакомы, жизнью друг друга не интересуются.
В газетах всякое писали – версии, предположения. Не то жители того коттеджа сами поубивали друг дружку, не то кто-то посторонний всех порешил, а после поджог устроил. Рассказать правду, понятное дело, некому, а журналистам только дай порезвиться, на чужих костях сплясать.
В общем, толком ничего установить так и не удалось. По крайней мере, Валентину Борисовичу про то было неизвестно.
Страшную ночь председатель вспоминать не любил. Ему все-таки по должности положено следить за порядком, а он ничего сделать не смог. И связи толком нет, и выпившие все – Новый год же! Пока пожарные из города приехали, то да се – все уж почти выгорело. Спасать никто никого не пытался – куда там! Рвануло и полыхало будь здоров. Разве уцелеешь? Все, кто в поселке был, сбежались, охали, ахали, носились кругом, а больше всего боялись, как бы на их дома огонь не перекинулся.
Валентин Борисович тяжело вздохнул и снова поглядел на пожарище.
Ночка была – хуже не придумаешь. Но еще хуже то, что случилось потом. Никогда прежде председатель не сталкивался ни с чем похожим – и надеялся, что больше не столкнется.
Пожар, трагедия и гибель людей – это ужасно, это сбивает с ног и не укладывается в голове. Но это, по крайней мере, можно объяснить и понять.
А вот как понять и объяснить то, что спустя некоторое время после трагедии ты встречаешь погибших в собственном доме и во дворе?!
Хорошо еще, что никто, кроме него, ничего такого не видел. Крику было бы… Рассказывать никому ничего он не собирался. Кто бы ему поверил?
В первый раз это случилось девятого января. Жена и дочь с внуками уехали в Казань, на новогодний спектакль, в филармонию, а после в гости к Галиной сестре, с ночевкой. Та давно звала. Зять вахтенным методом работает: он и сейчас, и тогда был на Севере.
Валентин Борисович находился в доме, наверху, когда услышал голоса. Кто-то громко звал его, окликал по имени.
В этом не было ничего необычного, такое случалось постоянно – жители поселка по разным поводам то и дело обращались к председателю. Хотя звали-то летом, когда окна нараспашку и вообще хозяева чаще бывают на улице, в саду или во дворе, чем в доме. А сейчас, зимой, люди обычно звонили в звонок, прикрепленный к столбику возле калитки.
Но в этот момент ничего странного Валентин Борисович не заподозрил. Спустился по лестнице, вышел в прихожую, на ходу потянул с вешалки меховую куртку – и случайно бросил взгляд на окно. Да так и обомлел, буквально дар речи потерял.
Снаружи на него смотрело чье-то лицо.
На долю секунды председатель рассердился: зачем же без приглашения лезть в чужой двор? Но уже в следующий миг понял, чье это лицо, и задохнулся от ужаса.
За стеклом была Роза. Он видел девушку так же отчетливо, как стоящий рядом с собою стол, а на столе – сосновые ветки в массивной вазе. Ошибиться было невозможно.
На девушке была яркая оранжевая вязаная шапочка с помпоном, отчего Роза казалась совсем юной. Мертвая и похороненная несколько дней назад, она преспокойно стояла там, на улице, и с недовольным видом всматривалась в глубь дома, стараясь разглядеть что-то. На руках у нее были варежки того же апельсинового цвета, что и шапочка.
Застывшего соляным столбом Валентина Борисовича она, судя по всему, не замечала. Поглядев, девушка отошла от окна и пропала из виду. Но в следующее мгновение насмерть перепуганный председатель услышал громкий стук в дверь. И опять – голоса, окликающие его по имени.
Только теперь он узнал их, сомнений быть не могло.
Они стояли возле дома, во дворе – его бывшие соседи, люди, сгоревшие в собственном доме, погибшие страшной смертью во время пожара. Пожилая рафинированная дама, ее тихоня-брат и религиозная племянница. Ну и Роза, конечно.
Мертвецы бродили там, за дверью, стучались и звали его!
Это был первый и единственный раз за всю долгую и многотрудную жизнь Валентина Борисовича, когда он потерял сознание. Голова будто наполнилась густым туманом, поглотившим все звуки, и он рухнул на пол в собственной прихожей. Как потом оказалось, набил здоровенную шишку на затылке.
Очнувшись, Валентин Борисович рискнул выйти наружу и осмотреть двор. Тот оказался совершенно пуст, калитка заперта, и никаких следов жутких визитеров на снегу. Не найдя ничего подозрительного, мужчина сумел убедить себя, что ему показалось.
Говоря по чести, там, наверху, он смотрел телевизор и потягивал пиво, пользуясь тишиной в доме и отсутствием жены, которая была бы против подобного времяпрепровождения. Так что вполне мог навоображать себе всякого-разного. «Пригрезилась, видно, дичь какая-то спьяну, вот и свалился с лестницы», – говорил себе Валентин Борисович. Действительно, пить надо меньше – впервые он был искренне солидарен с Галиной в этом вопросе.
Только зря успокоился. Потому что, когда все случилось во второй раз, он был кристально трезв. Списать случившееся на пьяные галлюцинации не получилось.
Произошло это уже на следующий день. Точнее, вечером – с утра и днем Валентина Борисовича дома не было. Знакомый, который жил в деревне Вороновке, неподалеку от поселка, попросил помочь собрать кухню: купил, дескать, гарнитур, да сдуру отказался от сборки, сэкономить решил, а там так все мудрено оказалось! И отказать неудобно: Костик был опытным автослесарем, не раз еще придется обратиться.
Костик забрал его утром и после привез обратно, накормил до отвала. Хотел и рюмочку поднести, да Валентин Борисович отказался. Провозились до темноты; вернулся уставший как собака с одной мыслью: лечь спать.
Разделся, зашел в ванную комнату на первом этаже, потом направился было на кухню, как в прихожей заголосил сотовый. Звонила расстроенная жена: у младшей внучки поднялась температура – видимо, зубки. Малышка раскапризничалась, нужно было быстрее забрать их всех домой.
Планы на скорый сон и отдых с грохотом провалились. Валентин Борисович снова оделся и обулся. Подумал, что надо бы денег взять – как в город без них? Карточка карточкой, а наличность тоже нужна. Похлопал себя по карманам – набралось около трех сотен. Маловато будет.
Галина хранила деньги в гостиной, в деревянной шкатулочке в шкафу. Туда-то он и направился, виновато думая, как разворчалась бы жена, если бы увидела, как он в уличной обуви идет по чистым полам.
Света в гостиной он включить не успел, да и не собирался – знал, где что взять, к тому же прихожая была ярко освещена и потому вся гостиная отлично просматривалась.
Валентин Борисович успел сделать лишь пару шагов, когда увидел, что на диване кто-то сидит, привалившись к спинке. Охнул от неожиданности и уже хотел окликнуть непрошеного гостя, но так и не издал ни звука. Потому что увидел, кто к нему явился.
