На этом обрывке Кроухерст решил подвести итоги гонки. Он написал имена Кинга, Риджуэя, Блайта и Фужерона, после чего перечеркнул их. Напротив имени Тетли он поставил вопросительный знак, а имена Муатесье и Нокс-Джонстона – лидеров регаты – заключил в квадраты. Затем он начертил таблицу с колонками «Австралия» и «Продолжительность до мыса Горн и обратно», куда были внесены данные предыдущих путешествий вокруг света, совершенных Дюма, Чичестером и Роузом. Потом, оставив эту работу, нарисовал рядом с таблицей лоцманскую карту захода в порт Рио-де-Жанейро, как уже делал шестью неделями раньше на подходе к Фуншалу, Мадейра. На рисунке содержалась вся информация из маршрутных карт и лоций с указанием маяков, расстояний, ориентиров и основных опасностей на подходе к порту.
Пристать в таком большом порту, как Рио-де-Жанейро, означало немедленно раскрыть себя, что влекло за собой автоматическое выбывание из гонки. Есть единственное предположение, объясняющее, для чего Кроухерст мог начертить эту карту: за два дня до Рождества яхтсмен всерьез задумывался о выходе из соревнования.
Поразмыслив над решением и прикинув, какое из зол было наименьшим – неудача и банкротство, обман и возможное раскрытие или же продолжение гонки с риском для жизни, – Кроухерст снова нашел утешение в высоком слоге и морской романтике.
Он начал с того, что выслал Родни Холворту еще одну восторженную радиограмму. На этот раз путешественник намекнул о своем местоположении, назвав местом назначения остров Тринидад, расположенный в 350 милях к югу от точки, которую он нанес на маршрутные карты 24 декабря. К несчастью, к тому времени, когда телеграмма была получена агентством «Devon News», из названия острова исчезла последняя буква, потерявшаяся во время передачи
[18].
«ПОЛУЧИЛ НАСЛАЖДЕНИЕ ПРЯМО У МЫСА ГОРН ИДУ К ТРИНИДАД ПОСЛЕДНИЕ ЮГО-ВОСТОЧНЫЕ ПАССАТЫ И БРАЗИЛЬСКОЕ ТЕЧЕНИЕ НЕСУТ ВПЕРЕД».
Холворт тут же сообразил, что слова «прямо у мыса Горн» означают «прямо как возле мыса Горн», и решил, что Кроухерст не мог иметь в виду, что направляется к острову Тринидад, расположенному в Вест-Индии. Почему-то в объяснениях, появлявшихся в различных газетах на протяжении последующей недели, говорилось, что Кроухерст приближается (а вскоре и будто прошел) к архипелагу Тристан-да-Кунья. Но яхтсмен никогда не упоминал эти острова в своих радиограммах, так что можно предположить, что из-за нахлынувшей эйфории, чувства оптимизма и простодушной неосведомленности Холворт выбрал наиболее правдоподобный, с его точки зрения, вариант корректировки слова «Тринидад».
Нужно объяснить, что архипелаг Тристан-да-Кунья лежал на маршрутах чайных клиперов, но от острова Тринидад, который подразумевал Кроухерст в своем сообщении, его отделяли 1800 миль. В свою очередь, Тринидад находился в 350 милях севернее точки, отмеченной Кроухерстом на поддельной маршрутной карте, а она, соответственно, отстояла на 550 миль от фактического положения тримарана.
Начиная с этого момента освещение путешествия в прессе стало носить абсурдный характер. Единственный журналист, который выступил хоть с каким-то предположением, был Фрэнк Пэйдж, специалист по яхтингу. Он, очевидно, сбитый с толку противоречивыми сообщениями в прессе, предположил, что Кроухерст, должно быть, находится где-то в Южной Атлантике. (Тут он был прав: всего пять дней назад тримаран «Teignmouth Electron» пересек экватор и действительно вошел в южный район Атлантического океана.)
А в сочельник Кроухерст достал магнитофон, выданный корпорацией «ВВС», как делал это ранее в моменты кризиса, и стал наговаривать в микрофон свои мысли.
11. Рождество
«Мы находимся на моей славной яхте «Teignmouth Electron». По календарю на моих часах 24 декабря, а до полуночи осталось всего 11 минут. Другими словами, сегодня канун Рождества, и я могу сказать точно, что мне еще никогда в жизни не приходилось отмечать этот праздник в таком узком кругу. Я нахожусь в одиночном плавании почти два месяца. За это время я даже мельком не видел берега, хотя однажды и заметил какой-то одинокий огонек, проходя мимо архипелага Фернанду-ди-Норонья, находящегося у побережья Бразилии, южнее экватора. Из лоций я узнал, что здесь расположена колония-поселение, и я надеюсь, что осужденные весело отмечают праздник.
Ну а я? Чем занимаюсь я в канун Рождества? Ну, просто удивительно, сколько всего нужно сделать, когда замахнулся на такой грандиозный проект. Список задач, которые нужно решить, постоянно растет, и каждый день приносит все новые проблемы или создает обстоятельства, требующие твоего внимания. Тут поломки и износ, перетирание парусов и снастей для настройки. Все нужно проверить, а многое – заменить.
Нет смысла развивать бурную деятельность в тропиках в середине дня, потому что через пару часов напряженной работы выдыхаешься и все оставшееся время чувствуешь себя усталым и ни на что не годным. Лучше отложить все дела до позднего вечера, а если необходимо, работать и ночью. При таком режиме можно сделать намного больше, а силы тратить гораздо эффективнее.
Конечно, наиважнейшая задача моряка – продвигаться вперед с нужной скоростью, поэтому все заточено на то, чтобы свести задержки к минимуму. Так, например, очень часто бывает, что, если дашь слабину и потеряешь хотя бы пару часов, это может привести к отставанию на полдня».
Эту речь Дональд Кроухерст надиктовал на пленку в Рождество. В очередной раз почувствовав необходимость выступить на публику, чтобы поднять бодрость духа, он обратился за помощью к магнитофону, выданному ему в «ВВС». Хотя яхтсмен и не преминул отметить в своей речи, насколько важно выдерживать ритм гонки и следить за скоростью, на самом деле теперь он уже не был настолько сильно обеспокоен задержками в пути. Единственная реальная проблема, тяготившая его, имела психологическую природу: моряк пытался решить, стоит ли ему отказаться от борьбы или же нужно продолжать сфальсифицированное путешествие и дальше. Это состояние стресса, в котором пребывал Кроухерст, ощущается даже в записях. Например, после исполнения рождественского гимна «Тихая ночь» на губной гармошке.
«О да, это прекрасный и грустный рождественский хорал, и хотя он сыгран не ахти как хорошо, есть что-то такое в этом любительском исполнении… такая непрофессиональная, дилетантская игра на губной гармошке во многих отношениях навеивает мысли об одиночестве и опасности, которые в умах большинства людей, несомненно, ассоциируются с этим инструментом. Губная гармошка – тот самый инструмент, на котором непременно играют во время артобстрела или при авианалете в бомбоубежище или в других ситуациях, подобных этим, в которых человеческий дух подвергается суровому испытанию. Так что нельзя сказать, что она совсем уж не к месту в моем положении.
Не то чтобы я находился в состоянии большого стресса, но в этой части Атлантического океана царит атмосфера такой тоски и заброшенности, что она каким-то образом совпадает с моим умонастроением: и неспроста я почувствовал желание сыграть на губной гармошке именно сейчас, в канун Рождества.
