Среди бумаг, которые оставил после себя яхтсмен, есть только два отрывка, два литературных творения, которые, по всей вероятности, предназначались для включения в поддельный судовой журнал. (Стихотворение «Песнь Южному океану» насквозь лживо, но с таким же успехом его можно рассматривать и как мечту об исполнении желания.) Два значимых произведения находятся в конце Журнала № 1, и, судя по нумерации страниц, они были написаны примерно в одно и то же время. Одно из них представляет собой преисполненные сознания собственного долга вирши, которые Кроухерст, вжившийся в роль поэта и одновременно будущего героя Тинмута, написал, почувствовав желание сотворить нечто героическое:
В Тинмуте-граде, Тинмуте-граде
Люди умеют друг с другом ладить,
Здесь никогда не будешь внакладе:
Ведь местный закон грустить запрещает.
В Тинмуте-граде, Тинмуте-граде,
Когда ж буду снова я в Тинмуте-граде.
Похоже, автора беспокоила (и небезосновательно) четвертая строка, которая несколько раз стиралась и переписывалась. Другой «поддельный» черновик, на соседней странице, представляет больший интерес. Очевидно, он задумывался как часть отчета о прохождении мыса Горн, поэтому обладает всеми признаками, характерными для стиля Кроухерста до того, как он начал лгать и подделывать данные: напыщенный, нервный и полный скользких отговорок, объясняющих отсутствие «доказательств» (предполагалось, что тут камера сломается). Здесь яхтсмен также вводит свое второе «я», некую личность по имени Мак, известного инструктора «ВВС» по киносъемке.
«Как только в пределах видимости появился мыс Горн, я вытащил камеру, зарядил кассету и начал снимать. Отмоталось примерно 50 футов пленки, а потом камера заскрипела и остановилась. Мне пришлось разобрать ее. (Мак говорит: «С минуты на минуту, парниша, пружина с 38 зубьями ударит в крышу».) Но найдя неисправность, я устранил ее, сдвинув фрикционную крестовину из фосфористой бронзы на привод катушки, после чего вытер излишки масла. Затем, исторгнув несколько комментариев насчет людей, которые выдают подержанные камеры, я вернулся к съемке. После проведения полуденных астрономических наблюдений я повернул на северо-восток!»
Есть аргумент, свидетельствующий не в пользу нашей теории о поддельном судовом журнале. Если у яхтсмена еще оставались силы для самокритики, он едва ли удовлетворился бы детскими стишками и лживыми историями. Возможно, предприняв две неуклюжие попытки, он отложил задание, но потом пришел к выводу, что не сможет выполнить его.
Тем временем Кроухерст весь март находился в тысяче миль от Фолклендских островов. Поскольку к югу от Буэнос-Айреса суда ходят редко, яхтсмен мог держаться в сотне миль от побережья Южной Америки. Это облегчало навигацию (он мог использовать свой навикатор, наводя его на прибрежные радиобуи), а также защищало его от необычайно плохих погодных условий. Однако Кроухерст был осторожен и избегал показываться в виду суши за исключением одного случая, когда он прошел в 17 милях от городка Мар-дель-Плата. Но риск был невелик, так как здесь располагался один из самых фешенебельных курортов Аргентины, и появление странной яхты не вызвало бы удивления. На подходе к заливу Сан-Матиас (одно из мест, которое он изначально рассматривал в качестве стоянки, – и думал ли он снова о выходе из регаты?) Кроухерст резко повернул на юго-восток, к Фолклендским островам.
Яхтсмен просиживал многие часы у радиоприемника, слушая писк морзянки. Большей частью он ловил радиограммы станций Кейптауна и Буэнос-Айреса. Потом, начиная с 21 марта, когда зона отсутствия приема, создаваемая южноамериканским материком, уменьшилась, он наконец-то смог принимать передачи из Веллингтона, Новая Зеландия. В журнале регистрации радиосеансов появился ряд метеосводок по южной части Тихого океана. Однако качество приема было не очень хорошим, и отчеты часто прерывались сообщением «QRM» – международный сигнал Q-кода
[23] для обозначения атмосферных помех.
Кроухерст долго размышлял, стоит ли ему попробовать передать радиограмму в Австралию или Новую Зеландию. Его поддельный курс должен был проходить через меридиан 140° Восточного полушария. В своем последнем сообщении до радиомолчания он упомянул, что попытается выйти на связь, когда яхта будет в этом районе. Целых два дня яхтсмен составлял и переписывал текст депеши на обрывке оберточной бумаги. Основная задача, стоявшая перед ним, заключалась в том, чтобы выяснить, не видел ли его кто-нибудь, однако не сообщать при этом координат своей яхты было нельзя – это показалось бы слишком странным. Данный аспект сильно беспокоил Кроухерста, и он набросал несколько различных текстовок. Он также размышлял о том, куда именно следует отсылать сообщение: в Веллингтон или Сидней. В конце концов он подстраховался и адресовал послание сразу обеим станциям, вставив перед ним текст на Q-коде: «QSP [передадите ли вы безвозмездно сообщение в…] ZLW [Веллингтон] VIS [… или Сидней]». Кроухерст надеялся, что если кто-нибудь примет радиограмму, то тут же перешлет ее в Британию, но только уже по правильным каналам. Далее шел текст депеши:
«ДЛЯ ПРЕСС АГЕНТСТВА DEVON NEWS ЭКСЕТЕР КУРС НА МЫС ГОРН В СЕРЕДИНЕ АПРЕЛЯ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ ПОЛОЖЕНИЕ ДРУГИХ СООБЩИТЕ ЕСЛИ МЕНЯ ВИДЕЛИ БЕСПОКОЮСЬ РЕДКО ВЫХОЖУ НА СВЯЗЬ ВВИДУ ПРОБЛЕМ С ГЕНЕРАТОРОМ».
В строгом смысле в тексте сообщения не содержалось никакой лживой информации. В тот момент Кроухерст, двигаясь вдоль побережья Южной Америки, действительно шел курсом на мыс Горн.
Яхтсмен всего лишь не упомянул о том, что «направляется» к мысу Горн с другой стороны южноамериканского материка. Если бы в ответ на свои двусмысленные зондирующие вопросы моряк узнал, что его видели, ему было бы нелегко выпутаться из сетей собственной лжи, но тем не менее он смог бы предоставить хоть какие-то объяснения. Есть признаки того, что Кроухерст пытался отправить депешу несколько раз, так как дата и время, которые он указывал перед Q-кодом в телеграммах, исправлялись неоднократно в черновике, начиная с 23 марта и заканчивая 25 марта. Как бы то ни было, он, очевидно, не смог добиться желаемого. Обрывок бумаги с записями сохранился, но в журнале регистрации нет пометки об отправлении депеши.
Вечером 25 марта яхтсмен поймал слабый, затухающий сигнал с навигационной радиостанции «Портисхед» и записал в журнал:
«MZUW [Teignmouth Electron…] DE GKG […из «Портисхед»
…] QRU? […есть ли у вас что-нибудь для нас?..] 0200Z 12 MCS […
Будем слушать в 02.00 по гринвичскому времени на частоте 12 мГц]».
Зачем его вызывали? Значило ли это, что его заметили по пути из Рио-Саладо и теперь на родине думают, будто он приближается к берегам Англии? Или же это был обычный вызов – просто в надежде связаться с ним, где бы он ни находился? В любом случае Кроухерст не мог ничего сделать. В его намерения не входило связываться с кем-либо, кроме радиостанций Австралии и Новой Зеландии, к тому же мощности его передатчика все равно бы не хватило, чтобы отправить сообщение в Англию. Яхтсмен решил, что выход из радиомолчания нужно отложить на более поздний срок.
