Но это не всё. К концу XX века реализовались и многие антиутопические проекты. Воздух над мегаполисами грязен, ресурсы истощены, не за горами водяные войны, депрессии и иные психопатии захлестывают цивилизованный мир, аутисты множатся, старческие деменции стремительно молодеют. В центрах цивилизации — толпа (во всех смыслах) и агрессивный для отдельного человека переизбыток вещей и сущностей. Ему не предлагают, от него требуют, чтобы он потреблял (все это чудесно описано в западной фантастике, а «Хищные вещи века» Стругацких и вовсе сбылись практически на сто процентов). Кроме того, разделение произошло даже не на бедных и богатых в одной стране (в богатых странах все не только одеты, накормлены и имеют жилье, но и получают от общества образование, развлечения и т. д.), а на золотой миллиард (где у желающих есть более-менее гарантированная обществом перспектива личного развития) и всех остальных.
Утопия и антиутопия в одном флаконе.
И что дальше? Что делать? И вот литература, жанр, конечно же, — фантастика. Сначала — фэнтези. Я хорошо помню, как оно буйно ворвалось на наш книжный и киношный рынок, быстро заместив и почти вытеснив научно-фантастический сектор. Эскапизм в самом чистом виде. Какое-то а-ля средневековье, европейское, потом славянское, далее — везде, там жизнь проще, там чувства сильнее и чище, там враги — враги, а друзья — друзья. Там восхитительные эльфы и ужасные гоблины. Там мечом можно отстоять Правду и Справедливость. Там могучие драконы, там магия решает всё, не решаемое мечом. Там дружба, любовь отдистиллированы мечтой автора и вышиты на знаменах миллионов его читателей и почитателей. Там хорошо, потому что намного понятнее и одномернее. Там простые спецназовцы и клерки становятся королями и королевами. Мы хотим туда.
Но бежать-то в реале некуда. Эльфы вовсе не ждут нас в своих волшебных лесах. Спецназовцы либо заканчивают жизнь в конфликте чужих экономических интересов, либо становятся спецназовцами на пенсии. Клерк может стать старшим клерком.
Но мир нашел выход, и это был выход внутрь. В Сети тепло и уютно. Там можно создавать империи, но ты ни за что не отвечаешь и твои подданные не придут тебя убивать за бездарное правление. Там можно махать мечом и вести в бой армады, но от тех схваток не остаются шрамы и не болят по утрам переломанные когда-то кости. Разве что голова немного болит и глаза «садятся», но от этого есть линзы и таблетки. Блестящая антиутопия «1984» наконец-то реализовалась, но в виде забавного фарса — теперь все боятся, что Большой Брат НЕ ЗАМЕТИТ их активности: «Как, я написал разгромную статью про власть, и никто до сих пор не поставил мне ни одного лайка?.. Тогда я расскажу о том, как у меня был понос, и обязательно оставлю слово „понос“ в тегах и заголовке. Тут-то уж меня заметят и откликнутся обязательно…»
Что делать литературе, фантастике, фэнтези? Кажется, кто-то из классиков марксизма писал, что что бы себе ни думал автор о своем собственном самовыражении, он тем не менее всегда обслуживает текущие потребности общества, в котором он живет (а то и класса, а то и партии). Некоторый резон в этом, несомненно, есть. Потому что фантастика ан масс незаметно-незаметно опять развернула всё на сто восемьдесят градусов.
По экранам шествуют зомби-апокалипсисы. Кто такие эти зомби, если подумать? Те, кто остался снаружи, не нырнул в спасительную колыбельку, догадываются мои собеседники. А вот серия экранизированных романов, буквально покорившая мир, — «Игра престолов». Чем она удивительна, чем разительно отличается от фэнтези 80–90-х? А тем, что несомненно талантливый автор создал объемный и звучащий мир, про который уверенно можно сказать одно: никому ни в каком качестве не хотелось бы в этом мире жить. Так же как в зомби-апокалипсисе. Но про них можно посмотреть. Про них можно почитать. В них можно сыграть онлайн, в конце концов. Но из теплой безопасности кокона.
Нас (точнее, следующие за нами поколения) запугивают, вам не кажется? «Не ходите, дети, в Африку гулять…» И еще нам через кино и литературу объясняют, что снаружи нет, в общем-то, ничего привлекательного. А все бонусы можно получить и «внутри».
Вот такой у меня с литературными подростками получился разговор.
Мессия
Ну вот чем можно удивить практического психолога с почти четвертьвековым стажем работы? Вы скажете: да ничем уже! Вот и я так периодически думаю. Однако…
Недавно ко мне явился мессия. Сейчас опишу, как он выглядел. Лет ему было семнадцать, одет в толстовку с надписью «Нью-Йорк», кроссовки «Найк» и джинсы со спущенной мотней. Ученик престижной питерской школы. Кудри каштановые до плеч, глаза темные, выпуклые, и вообще похож на портрет Мцыри из учебника литературы для седьмого класса — то есть внешность для мессии вполне подходящая. Немного портили впечатление прыщи на лбу и герпес на губах, но мы же с вами образованные люди и понимаем, что неидеальность лишь добавляет образу достоверности. Тем паче что именовался он практически безукоризненно — Лев.
Задавать Льву вопросы мне практически не пришлось — видно было, что у него всё тщательно и заранее продумано. Сообщил же он мне следующее.
Мы, люди, а также наша Вселенная в целом — чье-то творение, это аксиома. Спорить о Его (Ее, Их) характеристиках, атрибутах, именах и предпочтениях бессмысленно, так как мы все равно не сможем ни о чем договориться между собой или приблизиться к пониманию реального положения дел. Посмотреть на ситуацию следует с другой стороны. В человеческой истории очень много размышляли, горячились и перебили массу народа по поводу разночтений о том, кто, когда, в какой последовательности и каким образом нас сотворил, а также как Он (Она, Они) предпочитает, чтобы Ему поклонялись в текущем времени. Вопрос, конечно, не лишенный занимательности, но, учитывая наши реальные познавательные возможности, глубоко вторичный. Первичный же для нас вопрос звучит так: ЗАЧЕМ, собственно, Он (Она, Они) нас создал, и являемся ли мы сейчас решением этой задачи? Понятно, что всё время нашего существования — являлись (потому и существуем до сих пор). А теперь?
— Но что же это за задача? — конечно, не удержалась я. — Ты знаешь?
— Знаю, — просто, но с достоинством кивнул Лев.
Я не стала пока спрашивать, был ли ему глас, сон или видение (обычно это сочетанный результат личных особенностей психики, окружающего ландшафта и вида предварительно употребленных психоактивных веществ), перешла сразу к сути:
— Ну так и зачем же нас создали?
— Для развлечения, конечно. Мы Его забавляем. Все остальные варианты просто не выдерживают никакой критики. Плодитесь и размножайтесь? Но для этого не нужны люди. Бактерии размножаются намного эффективней. Нравственная эволюция? Но со времен кроманьонцев мы стали лишь изощренней в пороках. Только развлечение.
— Ага, — радостно кивнула я. — Где-то я про это читала. Раз так приблизительно шестьдесят. Мне нравится. А ты что, сам до этого дошел? Молодец!
— Но дело же совершенно не в этом, — Лев рукой отмел мою радость. — Всё очень плохо, неужели вы не понимаете?!
