– Ага. А все эти ботинки в прихожей тогда чьи? – тут же откликнулась Таня.
– Петя, это к тебе, – крикнул поэт, и Воронцов поплелся из комнаты.
Я был уверен, что это не соседи. Думал, что кто-то из наших просто сильно опоздал, и мне даже не было особо интересно, кто именно. И только когда я различил в гаме веселых голосов знакомый смешок, у меня на спине выступил пот.
Я обернулся к двери и увидел Ясну. Петя шел за ней.
– Ого, «несколько друзей», – улыбнулась она, обводя комнату взглядом.
– Это Ясна, – объявил Петя. – Ясна, я тебе не буду никого называть, их тут слишком много. Ты хочешь есть? У нас осталась еще индейка, правда, мало.
– Эй, неси стакан. Налейте что-нибудь девушке, – скомандовал Тимур.
– Нет-нет, – она засмеялась. – Не надо.
– Да ладно тебе. «Бейлис»? Есть вино и шампанское.
– Спасибо, я не пью. Ну только если сок.
Кто-то быстро налил ей сок.
– Ой, у тебя глаза разные! – восторженно воскликнула Таня Морозова, и все тут же стали разглядывать Петину гостью.
– Почему это ты не пьешь? – Вадик, как всегда, забыл про такт. – Мама не разрешает?
– Нельзя. – Ясна ответила на удивление весело.
– Болеешь? Или беременна?
– Ни то и ни другое.
– Аллергия?
– Нет.
– А что?
– Вадик, оставь ее в покое! – воскликнула его девушка.
– Да я просто пытаюсь выяснить почему…
– Не пытайся, я все равно не скажу, – Ясна рассмеялась.
Я смотрел на нее, сидя среди толпы гостей. Надо было потеснить всех, чтобы она придвинулась к столу, но я не мог пошевелиться.
– Игорь, ну кидай уже кости. Твой ход. – Из оцепенения меня выдернул голос Люды.
Только тут Ясна на меня взглянула.
– Игорь! – Она улыбнулась. – А я сразу тебя и не заметила.
– Ты все-таки пришла, – смущенно сказал я. – Сделала все дела?
Она кивнула. Я вернулся к «Монополии».
– Кто это? – заговорщически спросила Иришка, все время сидевшая около меня.
– Знакомая.
– Она такая чуднáя…
Я скривил рот в подобии улыбки. Ну и слово же она выбрала! «Чудная»! Не «странная» или «необычная».
– Сама ты чудная, – ответил я.
– Можно книжку посмотреть? – спросила Ясна у Пети, указав на полки с Петиными сокровищами.
– Конечно!
Она долго перебегала глазами по рядам корешков, а потом вытащила какую-то книгу и села с ней в кресло, подальше от стола. Петя тут же устроился на подлокотнике, и я попытался разобрать, что он ей говорит.
– Снилось… Я был…
А, ну все понятно. Рассказывает, как стал во сне бабой. Ясна, не слушай его.
Но она слушала. И даже очень заинтересованно. И задавала вопросы!
– А что это было за место? А потом? Говоришь, ярмарка? А как выглядело помещение? Она разбилась на машине? Ты видел это ее глазами или со стороны?
– Я был в машине, но, когда случилась авария, я оказался как бы снаружи! Да, и видел свое отражение в зеркале. У меня были волосы вот такой длины. Русые. Знаешь, на вид было лет тридцать, наверно.
– Похоже на эпизоды из чьей-то жизни.
– Да-а, наконец-то кто-то это понял!
Я быстро проиграл, перелез через нескольких гостей и подошел к ним. Петя тут же куда-то свинтил с опустевшим бокалом Ясны. Она потянулась ко мне и отрывисто чмокнула в щеку. Мне сжало горло.
– Обычно девушки смотрят импрессионистов, – заикаясь, пробормотал я. – Импрессионисты всем нравятся.
– Мне тоже. Хотя нет, они скорее… просто у меня на слуху.
– А почему ты тогда выбрала Якоба Йорданса?
– Не знаю, наверно, из-за имени. Оно странное, я о нем никогда не слышала. Но его работы оказались интересными. Хотя в этом я мало понимаю.
– Петя увлечен искусством Фландрии и Фламандии. Смотри, в его коллекции полно соплеменников Йорданса.
– Я их не знаю, я же не разбираюсь в живописи так хорошо, как вы. О, вот это мне нравится. – Она ткнула пальцем в картину, на которой за столом вместе с крестьянами сидел козлоногий сатир.
– А эта, – я указал на соседнюю иллюстрацию, – называется «Бобовый король». Было такое поверье, что тот, кто найдет в пироге боб, станет королем на целый день.
– Игорь, – вдруг оборвала меня Ясна, осторожно коснувшись моей руки, – почему вон та девушка со светлыми волосами так на нас смотрит? Мне кажется, ей не нравится наше общение. Иди сядь обратно к ней!
– Это не девушка, – ответил я.
– А кто же?
– Это Аурелиано Буэндиа.
Ясна несколько секунд над чем-то думала, а потом засмеялась.
– Все, я вспомнила. Поняла, о чем ты. Когда я про рыбку пошутила… Но ты не так все понял. Если тебе правда интересно, эту золотую рыбку мне родители подарили.
– Ясна, что это такое за имя? – подвыпивший Вадик нашел себе новую жертву.
– Сокращенное от Ярославна. – Она захлопнула книжку и посмотрела прямо на него: я видел, как у него забегали глаза от неловкости! Эти разноцветные радужки смущали не одного меня.
– Ярославна? Это что, отч…
– Нет, не отчество.
– А откуда вы знакомы с Воронцовым, если не секрет?
– Так мы… мы из одного универа, – ответил за Ясну подоспевший Петя. Он принес на тарелке кусок индейки и подал гостье. – Ешь, это мы с Таней готовили.
Пока она ела, несколько наших друзей засыпали ее вопросами, но скорее из вежливости, чем из интереса. Хотя, уверен, нашлись те, кому все же было любопытно, почему Петя решил позвать на наш праздник девушку, о которой никто никогда не слышал.
– Это Григорий. – Петя указал на долговязого Гришу. – Он поэт. Мне кажется, тебе это должно понравиться.
– Поэт? – Яснины глаза заблестели. – Да у вас тут сборище богемы. Григорий, вы в самом деле поэт?
– Да, пытаюсь им быть.
Они тут же принялись болтать о поэзии, что в рамках нашей вечеринки смотрелось странно. Оказалось, что Ясна работает в университетской газете, и там иногда публикуют стихи. После этого Вадима опять понесло. Вроде того, что «эти два искусствоведа и подружку себе под стать нашли».
– Не обращай внимания, Ясна, Вадик неравнодушен к искусству, – вступилась Таня Морозова. – Он вечно задирает Петю с Игорем.
– И под искусством он понимает даже университетскую газету? – улыбнулась Ясна в ответ. – А вообще интересно, что именно тебе не нравится в искусстве?
