– Я ждала, что ты позвонишь, но не думала, что так поздно.
– Ждала? Почему?
– Я даже догадываюсь, что ты хочешь сказать.
– Что же?
– Ну, например, что втроем встречаться у нас никак не получится.
Я вздохнул.
– Игорь, скажи, почему ты ни разу не пригласил меня куда-нибудь? Одну. Ты сказал, я тебе снюсь. Почему же тебе не захотелось со мной пообщаться?
– Нет, мне очень хотелось!
Мне правда хотелось. Дико хотелось. Но почему я ее никуда не звал, хотя сто раз думал об этом? Пусть кто-нибудь ответит за меня. Ясна, ты, кстати, еще не знаешь, что я супергерой. Правда, ты расстроишься, когда узнаешь, какая у меня суперспособность.
– Как ты думаешь, кого бы я выбрала, если бы в самом начале вы решили разделиться и приглашали меня на свидания по отдельности?
– Воронцова.
– Почему? – Она рассмеялась.
– Ну… это очевидно, – буркнул я.
– Очевидно для тебя. Потому что у вас с ним какая-то связь.
– Какая еще связь?
– Что? Думаешь, я ничего не замечаю? – В голосе на том конце послышалась улыбка.
– Ты тоже думаешь, что Воронцов гей? Он не гей, это точно. И ко мне он не клеится. Это Вадим про него слухи распустил.
Ясна вдруг расхохоталась.
– Ну что ты несешь? – наконец успокоившись, спросила она. – Боже, какой ты забавный!
Приятное тепло расползлось по всему телу и расплющило меня в кресле.
– Ясна, мы встретимся завтра? Скажи, что встретимся.
– Если ты хочешь.
– Завтра вечером у меня. Я хочу с тобой разговаривать. Долго.
– Вечером не получится, – сказала она. – Может, тогда утром?
– Да, когда скажешь.
– И Петя? – спросила она.
– И Петя… так и быть…
– Лучше давайте погуляем?
С Воронцовым мы договорились встретиться возле Пушкинского музея, но я вышел гораздо раньше и поехал на «Щелковскую» – мне все же требовалось увидеться с Ярославной один на один. Она назвала свой адрес, но, наверное, не думала, что я приеду без Пети.
Я узнал в грязном выходе из метро что-то щемящее, в неказистой остановке, с которой когда-то уехал автобус, не дождавшись Ярославну, – что-то уже виденное и как будто со мной породнившееся. Почти бегом я преодолел лабиринт незнакомых улиц, быстро нашел нужный дом и остановился у подъезда, не зная, как быть дальше.
«Или сейчас, или уже никогда… – думалось мне. – Или принять все сейчас, или уже никогда этого не получится. Или же изменить все сейчас… Сейчас…»
За железной дверью послышались шаги. И когда она открылась и в облаке еще непривычного, но уже обезоруживающего меня запаха мандаринов появилась Ярославна, случился поцелуй – долгожданный, нелепый, как будто первый, подъездный поцелуй.
Какая это истинная романтика спальных районов. Не те красивые истории, что показывают в кино, а такие вот околоподъездные первые ласки.
Я держал в ладонях ее лицо и чувствовал ее язык у себя во рту…
Нет, это слишком анатомически. И это совсем не то и не передает тех чувств, что были во мне, в нас. Язык – или не язык, мои пальцы на ее щеках – все это не то, что я вспомню через много лет.
Я взял Ярославну за руку и не отпускал ни на секунду всю дорогу до самого музея. Петя, поняв по моему лицу, отчего я опоздал, отчего шел с Ясной, поняв, что между нами уже произошли без его ведома эти анатомические поцелуи, – стал далек и холоден, дал мне почувствовать, что я нанес ему какую-то кровную обиду. Я не знал, что Ясна тоже сразу это заметила, – она долго не подавала виду, была мила с нами обоими и с искренним интересом расспрашивала нас о картинах.
Воронцов с ужасным занудством смотрел на своих любимых фламандцев, виденных уже миллион раз. Он был немногословен, старательно отводил от нас взгляд и казался, надо признать, особенно красивым. Меня это бесило. Я то и дело натыкался взглядом на его резкий профиль с большим носом и копной вьющихся волос и постепенно падал духом.
Это было трудное начало.
– Снейдерс – какая фамилия знакомая… А, Петя, я вспомнила! Кажется, я видела у тебя такую книгу. Да?
– Да.
– Петя, – сказала Ясна строже. – Ну?
– Что? – Он посмотрел на нее сверху вниз, делая вид, что ни он не вкладывал в свой короткий ответ какого-то определенного смысла, ни Ясна этого смысла не уловила, а если уловила, то совершенно неверно, и в любом случае сам он собирается этот смысл отрицать. В общем, стандартная ситуация, когда двое (а в нашем случае – трое) все понимают, но кто-то один все равно в этом не признается.
– Это никуда не годится, – сказала она серьезно. – Давайте-ка разберемся.
Она отошла от картин и села в центре на кожаный пуфик. Старая смотрительница зала в ту же минуту встала со скрипучего стула и удалилась в соседнюю комнату – наверно, перекинуться парой слов с коллегой.
Мы остались совсем одни.
– Итак. Ты обижен на меня, – заговорила Ясна, когда мы сели по обе стороны.
Петя молча отвернулся.
– Если ты не будешь отвечать, мы ни к чему не придем. Хорошо, поставлю вопрос по-другому: ты обижен на то, что Игорь…
– Я ни на что не обижен, – оборвал он, и по его бледным щекам расползлись розовые пятна. – Мне просто не понравилось… вы пришли вдвоем… А мы договаривались встретиться здесь. Вы встретились без меня…
– Да-да, ты прав. – Ясна стала искать что-то в сумке. Она вынула листок бумаги и, развернув, дала мне.
Вверху было написано маркером «Правила».
– Я вчера записала кое-что, чтобы не забыть. Если мы действительно хотим быть вместе, нам придется соблюдать кое-какие правила.
Это действительно были правила. Листок, заполненный множеством круглых «и», «о», «е» и острых, направленных вниз, шпилей «р».
Мы с Петей недоуменно переглянулись.
– Глупо звучит, я понимаю! – заметив наши взгляды, призналась Ясна. – Но нам это точно понадобится, иначе каждый раз мы будем сталкиваться вот с этим. – Она многозначительно указала на Петю. – Кто-то будет постоянно недоволен. Первое, о чем нам надо договориться: двое ничего не скрывают от третьего. Проще говоря, если вы заметите в метро еще какую-нибудь девушку, с которой захотите переспать, вы мне об этом скажете прямо, и мы порвем все отношения.
– Прекрати. – Петя продолжал хмуриться.
– Хорошо. Тогда другой пример. Игорь должен был сказать тебе, что хочет встретиться и поговорить со мной наедине.
– Вот тут согласен.
– Видишь, это полезная штука! – Она забрала у меня листок и помахала им в воздухе. – Еще если двое ссорятся, третий не встревает и не занимает чью-то сторону. Ну и еще не жаловаться друг на друга, а то получится какой-то… змеиный клубок!
