Это был Мунглам из Элвера. В каждой руке он держал по мечу.
Элрик чуть повернул голову.
— Элрик! Мы умрем вместе!
— Оставайся там, Мунглам!
Мунглам заколебался.
— Оставайся там, если я тебе дорог!
Мунглам неохотно вернулся в замок.
Келмаинские всадники ринулись вперед, подняв свои широкие мечи. Элрик тут же оказался в кольце воинов.
Воины надеялись, что альбинос, поняв безвыходность своего положения, положит меч и сдастся. Но Элрик улыбнулся.
Буревестник начал свою песню. Элрик взял меч в две руки, согнул руки в локтях, а потом неожиданно выставил клинок перед собой.
Он начал вращаться, как танцор-таркешит — круг за кругом. Казалось, что меч раскручивает его все быстрее и быстрее, дробя, калеча и обезглавливая келмаинских всадников.
Они подались назад, оставив своих мертвых товарищей, которые грудой лежали вокруг альбиноса, но тут принц Умбда, переговорив о чем-то с Телебом К’аарной, приказал своим воинам продолжить наступление на Элрика.
Элрик снова взмахнул своим мечом, но на сей раз от него пало меньше воинов Келмаина.
Одно тело в доспехах падало на другое, кровь перемешивалась с кровью, кони волокли тела по снегу, а Элрик оставался стоять, но что-то начало происходить с ним.
И тут его неистовствующий разум начал понимать, что по какой-то причине меч насытился. Энергия по-прежнему пульсировала в его металле, но он больше ничего не передавал своему хозяину. А энергия, похищенная прежде, стала истощаться.
— Будь ты проклят, Буревестник! Дай мне твою силу!
На него обрушилось множество мечей, а он дрался, отражал и наносил удары.
— Дай мне силу!
Он все еще был сильнее, чем обычно, и гораздо сильнее любого обыкновенного смертного, но часть его бешеного неистовства покинула его, и он испытывал что-то вроде недоумения, когда новые келмаинцы набросились на него.
Он начал пробуждаться от кровавого сна.
Он потряс головой и набрал полную грудь воздуха. Спина его болела.
— Дай мне их силу, Черный Меч!
Он бил по ногам, рукам, туловищам, лицам, он был с головы до ног залит кровью нападающих.
Но теперь мертвые досаждали ему больше живых, потому что их тела были повсюду, и он несколько раз чуть было не потерял равновесия, споткнувшись о трупы.
— Что мешает тебе, рунный меч? Ты отказываешься мне помогать? Ты не хочешь сражаться с ними, потому что они, как и ты, принадлежат Хаосу?
Нет, дело было наверняка не в этом. Просто мечу больше не требовалось энергии, а потому он и не передавал ее Элрику.
Он сражался еще час, и наконец его рука, держащая меч, стала ослабевать, и один из всадников, обезумевший от страха, ударил его по голове. Шлем уберег Элрика, но удар оглушил его и отбросил на скопище мертвых тел. Он попытался подняться, но получил еще один удар и потерял сознание.
Глава восьмая
Вопль великого воинства
— Это даже больше, чем я рассчитывал, — удовлетворенно пробормотал Телеб К’аарна. — Мы взяли его живым!
Элрик открыл глаза и с ненавистью посмотрел на колдуна, который поглаживал свою черную бородку клинышком и явно был доволен собой.
Элрик едва помнил события, в результате которых он оказался здесь, во власти колдуна. Он помнил море крови, помнил смех и смерть, но очень неотчетливо, словно все это происходило с ним во сне.
— Ну что ж, предатель, твоя глупость была невероятна. Мне даже казалось, что за тобой стоит целая армия. Но нет сомнений, ты просто потерял разум от страха. Но я не собираюсь предаваться размышлениям о причинах моих побед. Я могу много чего выторговать у обитателей других измерений за твою душу. Но твое тело я оставлю при себе — чтобы показать королеве Йишане, что я сделал с ее любовником, прежде чем он умер…
Элрик издал короткий смешок и оглянулся, не обращая внимания на слова Телеба К’аарны.
Келмаины ожидали приказаний. Они еще не заняли Канелуна. Солнце стояло низко над горизонтом. Элрик увидел груду мертвых тел за собой. Он увидел ненависть и страх в глазах золотокожих воинов и улыбнулся.
— Я не люблю Йишану, — сухо сказал он, словно не замечая Телеба К’аарну. — Эти мысли навеяло тебе твое ревнивое сердце. Я оставил Йишану, чтобы найти тебя. Элриком из Мелнибонэ никогда не движет любовь, колдун. Им движет только ненависть.
— Я тебе не верю, — хихикнул Телеб К’аарна. — Когда передо мной и моими товарищами падет весь Юг, тогда я предложу Йишане стать королевой всего Запада и всего Юга. Объединив наши силы, мы будем владычествовать над всем миром!
— Вы, пантангианцы, всегда были ненадежным племенем, всегда планировали захваты ради захватов, всегда пытались нарушить равновесие, существовавшее в Молодых королевствах.
— Придет день, — ухмыльнулся Телеб К’аарна, — и Пан-Танг станет империей, перед которой померкнет даже Сияющая империя. Но я делаю это вовсе не ради славы Пан-Танга…
— Ради Йишаны? Клянусь богами, колдун, я счастлив, что меня ведет по жизни ненависть, а не любовь, потому что вред, который я приношу миру, никак не может сравниться с вредом, который приносят те, кто руководствуется любовью…
— Я брошу Юг к ногам Йишаны, и пусть она делает с ним что захочет.
— Я устал от этого. И что же ты намерен со мной делать?
— Сначала я искалечу твое тело. Я буду калечить его изощренно, чтобы боль нарастала постепенно, приводя тебя в нужное мне расположение духа. Потом я спрошу у Владык Высших Миров — кто из них готов заплатить больше за твою душу.
— А что насчет Канелуна?
— С Канелуном разберутся келмаины. Чтобы перерезать горло Мишеллы во сне, нужен всего один нож.
— Она защищена.
Выражение лица Телеба Каарны помрачнело, но ненадолго. Он снова рассмеялся:
— Да, но ворота скоро будут сломаны и твой маленький рыжеволосый друг погибнет так же, как и Мишелла.
Он перебирал пальцами намасленные колечки бороды.
— Сейчас я по просьбе принца Умбды даю келмаинам небольшую передышку перед штурмом замка. Но до наступления ночи Канелун будет полыхать огнем.
Элрик оглянулся на замок за примятым снегом. Его руны явно не смогли пересилить чары Телеба К’аарны.
— Я бы… — начал было он, но остановился.
На зубчатой стене он увидел мелькание золота и серебра, и какая-то еще не сформировавшаяся мысль проникла в его голову и заставила замолчать.
— Что? — резко спросил его Телеб К’аарна.
— Ничего. Просто я подумал — где мой меч.
Колдун пожал плечами.
