Словно по призыву капитана, туман снова сгустился вокруг корабля — так женщина набрасывает на плечи меховую накидку. Свет красной звезды потускнел, но крики вдалеке продолжались.
Неужели капитан только сейчас обратил внимание на эти звуки, или он просто разыграл перед Элриком удивление? Его слепая голова наклонилась, он приложил к уху руку. Удовлетворенным тоном он пробормотал: «Ага!» Потом выпрямил голову и произнес:
— Элрик?
— Здесь,— сказал альбинос.— Над тобой.
— Мы почти на месте, Элрик.
Хрупкая на вид рука нащупала перила трапа. Капитан начал подниматься.
Элрик смотрел на него сверху.
— Если это сражение...
Улыбка у капитана была загадочная, горькая.
— Это было сражением... или будет.
— ...то мы в нем не участвуем,— завершил альбинос начатую фразу. Голос его звучал твердо.
— Это сражение не из тех, в которых мой корабль участвует непосредственно,— заверил его слепой.— Те, кого ты слышишь, это побежденные. Они затерялись в некоем будущем, которое ты, как мне думается, проживешь в конце твоего нынешнего воплощения.
Элрик раздраженно махнул рукой.
— Я был бы рад, капитан, если бы мы обходились без подобных пустых мистификаций. Я от них устал.
— Извини, если это оскорбляет твой слух. Но я отвечаю буквально, руководствуясь своими чувствами.
Капитан, пройдя мимо Элрика и Отто Блендкера, встал у леера; в голосе его слышалась извиняющаяся интонация. Некоторое время он молчал, прислушиваясь к жутковатому и непонятному бормотанию, доносившемуся до них из тумана. Потом он, явно удовлетворенный, кивнул.
— Скоро будет земля. Если вы хотите оставить корабль и отправиться на поиски вашего мира, то я бы посоветовал вам сделать это сейчас. Мы подошли как никогда близко к вашему измерению — ближе уже никогда не будем.
Элрик не скрывал гнева. Он выругался, помянув имя Ари-оха, и положил руку на плечо капитана.
— Что? Ты не можешь вернуть меня непосредственно в мое измерение?
— Слишком поздно,— Волнение капитана явно не было поддельным,— Корабль продолжает плавание. Мы приближаемся к концу нашего долгого путешествия.
— Но как я найду свой мир? Я не знаю колдовства, которое позволило бы мне перемещаться между измерениями! А помощь демонов здесь недоступна.
— Здесь есть врата в твой мир,— сказал ему капитан.— Поэтому я и предлагаю тебе сойти на берег. Твоя плоскость пересекаются с этой.
— Но ты говоришь, что эта земля находится в моем будущем.
— Не сомневайся — ты попадешь в свое время. Здесь ты находишься вне времени. Вот почему твои воспоминания так слабы. Вот почему ты не помнишь почти ничего из того, что с тобой происходит. Ищи врата — они малинового цвета, и они расположены в море рядом с берегом этого острова.
— Какого острова?
— Того, к которому мы приближаемся.
Элрик помедлил.
— А куда направишься ты, когда я сойду?
— В Танелорн,— сказал капитан.— У меня есть там кое-какие дела. Мы с братом должны завершить нашу судьбу. Мы везем не только людей, но и груз. Многие теперь будут пытаться нас остановить, потому что они боятся этого груза. Мы мо-
жем погибнуть, но тем не менее должны сделать все возможное чтобы попытаться попасть в Танелорн.
— Так значит, то место, где мы сражались с Агаком и Джагак, не было Танелорном?
— То был всего лишь разрушенный сон о Танелорне, Элрик.
Альбинос понял, что больше он ничего не добьется от капитана.
— Ты предлагаешь мне плохой выбор. Отправиться с тобой в опасное путешествие и никогда больше не увидеть моего мира — или рискнуть и высадиться на этом острове, населенном, судя по звукам, которые мы слышим, проклятыми и мучителями проклятых.
Капитан уставился невидящим взглядом в Элрика.
— Да, я знаю,— тихо сказал он.— Но ничего лучше я тебе не могу предложить.
Теперь вопли, мольбы, крики ужаса звучали громче, но их стало меньше. Элрик бросил взгляд вниз, и ему показалось, что он увидел пару рук в латах, поднимающихся из воды. На воде появилась пена, покрытая красными крапинками и вонючая, возникла какая-то желтоватая накипь, в которой плавали навевающие ужас обломки: — поломанные мачты, обрывки парусов, лоскуты флагов и одежды, части оружия и — все в больших и больших количествах — мертвые тела.
— Но где состоялась эта битва? — прошептал Блендкер, которого это зрелище ужасало и влекло.
— Не в этой плоскости,— ответил ему капитан,— Вы видите только обломки, которые приплыли из одного мира в другой.
— Значит, то была битва сверхъестественных сил?
Капитан снова улыбнулся.
— Я не всеведущ. Но я думаю, что здесь и в самом деле были задействованы сверхъестественные силы. Воины половины мира сошлись в морском сражении, решающем судьбу мультивселенной. Это было — или будет — одно из решающих сражений. От него зависит судьба человечества, оно определит Удел человека в грядущем цикле.
— И кто в нем участвовал? — спросил Элрик, хотя и решил больше не задавать вопросов капитану.— За что они сражались?
— Я думаю, в свое время ты узнаешь об этом.— Капитан снова повернул лицо к морю.
Блендкер потянул носом воздух.
— Отвратительно!
Элрику тоже все больше не нравился этот запах. То здесь, то там в воде возникали огни. Они высвечивали лица тонущих, некоторые все еще цеплялись за черные обгорелые обломки. Не все лица были человеческими, хотя по виду прежде и принадлежали людям. Существа со свиными рылами, бычьими мордами тянули к Темному кораблю сведенные агонией руки, жалобно хрюкали, умоляя о помощи, но капитан словно не замечал их, а рулевой не менял курса.
Огни разлетались искрами, вода шипела, дым смешивался с туманом. Элрик закрыл нос и рот рукавом и был рад, что дым и туман ухудшают видимость, потому что обломков становилось все больше, а тела напоминали теперь скорее рептилий, чем людей,— из их распоротых, бледных, как у ящериц, животов хлестала жидкость, не похожая на кровь.
— Если это мое будущее,— сказал Элрик капитану,— то я, пожалуй, останусь на борту.
— Ты, как и я, должен исполнить свой долг,— тихо сказал капитан.— Будущее необходимо отработать, так же как прошлое и настоящее.
Элрик покачал головой.
— Я презрел свой долг перед империей, потому что искал свободы,— сказал альбинос.— Поэтому я должен оставаться свободным.
— Нет,— пробормотал капитан,— Свободы нет. Пока еще нет. Для нас. Мы должны пройти через новые испытания, прежде чем начнем прозревать, что же такое свобода. Цена за это знание, вероятно, выше, чем та, что ты готов заплатить на данном этапе твоей жизни. И нередко эта цена — сама жизнь.
