Несколько мгновений Элрик стоял, ошеломленный увиденным.
Помещение было затоплено серовато-золотистым светом, который испускала колонна высотой в человеческий рост, на ее вершине находился шар. В центре этого шара мерцала Жемчужина, она была огромных размеров — почти с кулак Элрика. К колонне со всех сторон вели короткие лестничные пролеты, на ступеньках которых стояли фигуры, которые сначала Элрик принял за статуи. Но он тут же понял, что это мужчины, женщины и дети, одетые в самые разные костюмы, хотя большинство из них были сшиты по кварцхасаатской моде и по моде кланов пустыни.
К ним сзади на нетвердых ногах подошел сенешаль.
— Не повредите это!
— Мы защищаем себя, господин сенешаль,— сказала ему Оуне, не поворачивая головы.— Это все, что тебе нужно знать о нас.
Медленно, все еще держа на поводу своих серебристых коней и не убирая в ножны серебристые мечи, они направились в следующее помещение; свет Жемчужины касался их серебристых доспехов и шлемов, отчего те издавали мягкое мерцание.
— Это нельзя уничтожить. Это нельзя победить. Это нельзя повредить.
Элрик вздрогнул, услыхав этот голос. Он бросил взгляд к дальней стене помещения и увидел там воина Жемчужины. Его доспехи были продырявлены и покрыты кровью, его лицо — сплошная зияющая рана, его глаза то увядали, то загорались огнем. А иногда они становились глазами Алнака.
Следующие слова воина прозвучали чуть ли не с жалостью.
— Я не могу драться с вами. Больше не могу.
— Мы здесь не для того, чтобы вредить,— снова сказала Оуне.— Мы пришли, чтобы освободить вас.
Среди застывших фигур произошло какое-то движение. Появилась женщина в голубых одеяниях и вуали. Глаза королевы Су были в слезах.
— И вы пришли с этим? — Она указала на мечи и лошадей, на доспехи.— Но наших врагов здесь нет.
— Скоро они здесь будут,— сказала Оуне,— Я думаю, очень скоро.
Элрик, все еще пребывавший в ошеломленном состоянии, оглянулся, словно ожидая увидеть врагов. Он сделал движение к Жемчужине в Сердце Мира, только для того, чтобы полюбоваться этим чудом. И сразу же все фигуры ожили — встали у него на пути.
— Ты украдешь! — Голос старика звучал еще несчастнее, еще бессильнее.
— Нет,— сказала Оуне,— у нас другая цель. Вы должны это понять.— Она говорила убедительным тоном. — Нас послал за ней Раик На Сеем.
— Она в безопасности. Скажите ему, что она в безопасности.
— Она не в безопасности. Скоро она будет уничтожена,— Оуне повернула голову в сторону перешептывающейся толпы.— Она разделена, как разделены и мы. А причина в Жемчужине.
— В этом-то и весь фокус,— сказала королева Су.
— Фокус,— эхом отозвался раненый воин Жемчужины, и из его разодранного горла донесся слабый смешок.
— Мы пришли сюда не для того, чтобы красть. Мы пришли защищать. Смотрите! — Оуне очертила в воздухе круг своим мечом, чтобы показать им то, чего они еще, очевидно, не видели.
Стены помещения сделались прозрачными. За ними стояли татуированные воины Кварцхасаата — головы скрыты капюшонами, в руках оружие самых разных видов. Наемники-колдуны.
— Мы не можем с ними сражаться,— спокойно сказал Элрик своей подруге.— Их слишком много.
Он приготовился к смерти.
Глава вторая
РАЗРУШЕНИЕ КРЕПОСТИ
И тогда Оуне запрыгнула в седло своей серебристой лошади и подняла свой серебристый меч.
— Элрик! — воскликнула она.— Делай, как я!
Оуне с ходу пустила своего коня галопом, отчего стук его копыт громом разнесся по помещению.
Готовый умереть с честью, когда до победы оставались считанные шаги, Элрик тоже вскочил в седло, взял копье в руку, которая обычно держала поводья, и, размахивая мечом в другой руке, понесся на противника.
И только когда они сгрудились вокруг него, подняв топоры, булавы, пики и мечи, Элрик понял, что действия Оуне — это не жест отчаяния. Эти полутени двигались лениво, глаза У них были подернуты дымкой, они спотыкались, а удары наносили слабые.
Эта бойня вызывала у него тошноту. Следуя примеру Оуне, он рубил направо и налево, делая это чуть ли не механически. Головы отделялись от тел, как гнилые плоды, отсеченные руки падали на пол, как листья с деревьев, пика или меч пронзали тела. Их вязкая кровь — кровь мертвецов — прилипала к оружию и доспехам, а их крики жалобно отдавались в ушах Элрика. Если бы он не поклялся следовать за Оуне, он бы повернул коня, предоставив ей доканчивать эту работу в одиночестве. Хотя новые воины в капюшонах продолжали появляться из стен, опасности для Элрика и Оуне они почти не представляли — их встречала острая сталь и искусная тактика.
У них за спиной, стоя вокруг колонны с Жемчужиной, наблюдали за происходящим придворные. Они явно не догадывались, сколь незначительна опасность, с которой столкнулись два воина в серебристых доспехах.
Наконец все было кончено. В помещении лежала гора обезглавленных, расчлененных тел. Элрик и Оуне покинули поле боя; они пребывали в мрачном, жутком настроении, их одолевала тошнота — таковы были следствия их собственных действий.
— Все,— сказала Оуне.— С наемниками-колдунами покончено.
— Вы истинные герои! — По ступенькам им навстречу спустилась королева Су, она распростерла руки, глаза ее светились восхищением.
— Мы — те, кто мы есть,— сказала Оуне.— Мы смертные воины, и мы уничтожили угрозу Крепости Жемчужины! — В ее голосе зазвучали успокаивающие нотки, и Элрик, научившийся доверять ей, слушал с ее удовольствием.
— Вы — дети Шамога Борма, брат и сестра Лунной Плоти, дети Воды и Прохладного Ветра, родители Дерева...— Сенешаль уронил свои мешочки с золотом, его сотрясали рыдания. Он плакал от облегчения и радости, и сейчас Элрик увидел, что этот старик очень похож на Райка На Сеема.
Оуне спешилась, и Королева Су заключила ее в объятия. А тем временем посапывание и похохатывание известило о приближении воина Жемчужины.
— Больше для меня нет ничего,— сказал он. В мертвых глазах Алнака не было ничего, кроме смирения.— Это к уничтожению...
И он упал лицом на мраморный пол — его доспехи расколоты, руки и ноги безжизненно разметались, и живой плоти в нем больше не было, только кость; все, что осталось от воина Жемчужины, напоминало теперь несъедобный остов краба — остатки трапезы какого-то гигантского морского хищника.
Королева Су, раскинув для объятия руки, подошла к Элрику. Она теперь казалась много меньше, чем при их первой встрече. Ее голова доходила ему до подбородка. Ее объятие было теплым, и он почувствовал, что и она плачет. Потом вуаль упала с ее лица, и он увидел, что она потеряла свои годы, что она была всего лишь девочкой.
Стоявшая за королевой Су госпожа Оуне улыбалась ему, и к нему постепенно приходило понимание. Он легонько прикоснулся к лицу девочки, к знакомым складкам ее волос, и у него внезапно перехватило дыхание.
