— Приятное гостеприимство, — прошептал Мунглам.
— Элрик, сколько еще продлится действие снадобья? — Зариния стояла бок о бок с Элриком. Он обнял ее за плечи.
— Не знаю. Недолго. Но снадобье уже сделало свое дело. Вряд ли они попытаются напасть на нас еще раз. Однако нам нужно быть наготове и не допустить других покушений на нашу жизнь — не столь откровенных.
В неотапливаемом главном зале было холодно и неуютно. Потолки здесь были выше, чем в других помещениях, а по периметру зал был окружен галереей, располагавшейся выше уровня пола. В зале было несколько открытых очагов, выходящих прямо на пол, но огонь в них не горел. С голых стен капала влага. Всюду были видны сырые плохо обработанные камни, мрачные и выветренные. На полу, заваленном костями и остатками гниющей еды, не было даже соломы или тростника.
— Вряд ли они гордятся таким домом, — сказал Мунглам, оглядываясь с отвращением. Он окинул взглядом Гутерана, который словно забыл об их присутствии.
Шаркая, в зал вошел слуга и шепнул на ухо королю несколько слов. Тот кивнул, поднялся и вышел из главного зала.
Вскоре появились люди, тащившие столы и скамьи, и начали расставлять их в зале.
Начало пира приближалось. В воздухе запахло угрозой.
Три гостя сидели по правую руку от короля, который поигрывал украшенной бриллиантами королевской цепью, а его сын и несколько белолицых женщин королевского рода молча сидели по левую руку от короля.
Принц Гурд, угрюмого вида молодой человек, который, казалось, был в обиде на отца, неохотно клевал поданную им неаппетитную пищу.
Он пил много вина, безвкусного, но довольно крепкого, жгучего, и это, казалось, оживляло обстановку за столом.
— И чего же хотят боги от нас, бедного народа Орга? — спросил Гурд, глядя на Заринию в упор, с интересом, более чем дружеским.
Элрик ответил:
— Они ничего не требуют от вас, кроме признания. А за это они будут иногда помогать вам.
— И это все? — рассмеялся Гурд. — Это больше, чем могут предложить те, что под Холмом, правда, отец?
Гутеран медленно повернул к сыну свою большую голову.
— Да, — пробормотал он, и в этом слове послышалось что-то вроде предостережения.
Мунглам спросил:
— Холм? Это что такое?
Ответа он не получил. Вместо ответа со стороны входа в главный зал послышался высокий смех. Там стоял высокий худой человек, глядя перед собой неподвижным взглядом. своими чертами, хотя он и был сильно изможден, человек очень напоминал Гутерана. Он принес какой-то струнный инструмент и теперь перебирал струны, отчего инструмент стонал и завывал с меланхолической настойчивостью.
Гурд свирепо сказал:
— Смотри-ка, отец. Это же слепой Вееркад, менестрель. Твой брат. Он нам будет петь?
— Петь?
— Он будет петь свои песни, отец?
Губы Гутерана задрожали и скривились, и после минутного размышления он сказал:
— Пусть развлечет наших гостей героической балладой, если хочет, но…
— Но некоторые песни ему петь запрещено… — На лице Гурда мелькнула злорадная ухмылка. Казалось, он намеренно мучает отца каким-то непонятным Элрику способом. Гурд крикнул слепому:
— Давай, дядя Вееркад, пой!
— Здесь присутствуют чужие, — глухим голосом, перекрикивая звук музыки, сказал Вееркад. — Чужаки в Орге.
Гурд хихикнул и отхлебнул еще вина. Гутеран нахмурился и, продолжая трястись, вгрызся в свои ногти. Элрик крикнул:
— Мы с удовольствием послушаем твою песню, менестрель.
— Что же, в таком случае, путники, я спою вам «Три короля во тьме». Узнайте ужасную историю короля Орга.
— Нет! — закричал Гутеран, вскакивая со своего места, но Вееркад уже начал петь:
Во тьме — три короля:
Гутеран из Орга, я —
И тот, кого хранит земля
В могиле под Холмом.
Но мертвый оживет
В миг, когда живой умрет...
— Прекрати! — Гутеран вскочил в безумном гневе и на нетвердых ногах пошел вдоль стола, дрожа от ужаса. Лицо его побледнело, он ударил слепого — своего брата. Два удара — и менестрель упал. Он рухнул на пол и остался недвижим. — Унесите его и никогда больше сюда не пускайте! — Король визжал, с его губ капала слюна.
Гурд, протрезвев на мгновение, перепрыгнул через стол, разбрасывая кубки и блюда и схватил отца за руку.
— Успокойся, отец. У меня есть план наших дальнейших развлечений.
— Ты! Ты хочешь сесть на мой трон. Ты спровоцировал Вееркада, и он запел эту ужасную песню. Ты же знаешь, я не могу слушать это без… — Он уставился взглядом в дверь. — Когда-нибудь эта легенда воплотится в жизнь, и король из-под Холма придет. А тогда погибнешь ты, погибну я, погибнет Орг.
— Отец, — сказал Гурд с жутковатой улыбкой, — пусть наша гостья станцует нам танец богов.
— Что?
— Пусть эта женщина станцует для нас, отец.
Его услышал Элрик. Он подумал, что действие снадобья уже, видимо, закончилось. И он не мог на виду у всех передать своим спутникам новые дозы. Элрик поднялся на ноги.
— Ты говоришь кощунственные вещи, принц.
— Мы вас развлекали. Но согласно традициям Орга, гости тоже должны развлекать хозяев.
В воздухе зала висело ощущение опасности. Элрик уже жалел, что попытался реализовать план одурачивания обитателей Орга. Но было поздно. Он намеревался взять с них дань в пользу богов, но эти безумцы больше опасались прямых и осязаемых угроз, а не тех, что могли быть явлены богами.
Он совершил ошибку, поставив под угрозу жизни своих спутников и свою собственную. Что ему теперь делать? Зариния прошептала:
— Меня учили танцам в Илмиоре, где всех женщин учат этому искусству. Я могу станцевать для них. Может быть, это их успокоит и озадачит, и тогда нам легче будет добиться наших целей.
— Ариох знает, как трудна наша задача. Я был глупцом, когда задумал этот план. Хорошо, Зариния, танцуй для них. Только будь осторожна. — Он крикнул Гурду: — Наша спутница станцует для вас, чтобы вы увидели красоту, какую могут создавать боги. Но тогда вы будете должны воздать им должное, иначе они могут разгневаться.
— Воздать должное? — Гутеран поднял голову. — Ты прежде не говорил о том, что мы должны будем что-то воздавать.
— Ваше признание богов должно иметь форму драгоценных камней и металлов, король Гутеран. Я полагал, ты это понял.
— Вы больше похожи на обычных жуликов, чем на необычных посланников. Мы в Орге бедны, нам нечего отдавать всяким шарлатанам.
— Поосторожнее со словами, король! — Чистый голос Элрика предостерегающим эхом отдался в зале.
