— Он тебя сильно ранил? — тревожно спросил Элрик, но Мунглам не отвечал — он стоял на коленях, вглядываясь в темноту.
— Быстрее, Элрик,— ты не видишь кота? Я выронил его в драке. Если мы потеряем кота, то и нам конец.
Они принялись в отчаянии обыскивать лагерь.
Однако их поиски ни к чему не привели, потому что кот с проворством, свойственным его роду, освободился от пут и спрятался.
Несколько мгновений спустя они услышал шум, доносившийся из дома, где обосновался Терарн Гаштек.
— Он обнаружил пропажу! — воскликнул Мунглам.— Что нам теперь делать?
— Не знаю. Будем искать и дальше и надеяться, что он не станет подозревать нас.
Они продолжили безуспешные поиски. Вдруг к ним подошли несколько варваров. Один из них сказал:
— Наш вождь хочет поговорить с вами!
— О чем?
— Он вам сам скажет. Идем.
Они неохотно пошли с варварами и скоро оказались перед взбешенным Терарном Гаштеком. Он сжимал когтистой рукой чучело кролика, а его лицо было перекошено от гнева.
— У меня украли то, что давало мне власть над колдуном,— взревел он.— Что вы об этом знаете?
— Я тебя не понимаю,— сказал Элрик.
— Пропал кот, а на его месте оказалась вот эта дрянь. Я недавно застал вас за разговором с Дриниджем Барой. Я думаю, это ваших рук дело.
— Нам об этом ничего не известно.
Терарн Гаштек зарычал:
— В лагере беспорядки. Мне понадобится целый день, чтобы привести моих людей в чувство: дай им раз послабление — и они уже никогда не будут подчиняться. Но когда я восстановлю порядок, я допрошу всех до единого. Если вы сказали правду, то будете отпущены, а пока у вас будет достаточно времени, чтобы пообщаться с колдуном.— Он дернул головой.— Увести их, разоружить, связать и бросить в одну будку с Дриниджем Барой.
Когда их вели по лагерю, Элрик шепнул Мунгламу:
— Мы должны бежать и найти кота, а пока не будем терять возможности поговорить с Дриниджем Барой.
Дринидж Бара в темноте ответил на предложение Элрика:
— Нет, брат-чародей, я не буду тебе помогать. Я не хочу рисковать, пока кот не в моих руках.
— Но Терарн Гаштек больше не может тебе угрожать.
— А если он найдет кота, что будет тогда?
Элрик не ответил. Он лежал, связанный, на жестких досках фургона, и каждое движение причиняло ему боль. Он намеревался продолжить разговор, но тут полог приоткрылся и в фургоне оказался еще один связанный человек. В темноте раздался голос Элрика — он спросил на языке Востока:
— Кто ты?
Человек ответил на языке Запада:
— Я тебя не понимаю.
— Значит, ты с Запада? — переспросил Элрик на всеобщем языке.
— Да, я гонец из Карлаака. Меня поймали эти вонючие шакалы, когда я возвращался в город.
— Что? Ты тот самый человек, которого посылали за Дивимом Слормом? За моим родичем? Я Элрик из Мелнибонэ.
— Мой господин, значит, мы все здесь пленники? О боги, теперь Карлаак неминуемо погибнет.
— Ты нашел Дивима Слорма?
— Да, я догнал его вместе с его отрядом. К счастью, они оказались ближе к Карлааку, чем мы думали.
— И что же он ответил на мою просьбу?
— Он сказал, что, может, несколько молодых драконов уже готовы, но даже с помощью колдовства ему не добраться до Драконьего острова быстро. Понадобится несколько дней. Шанс все же есть. Небольшой.
— Нам ничего другого и не нужно. Но от этого шанса не будет никакого проку, если мы не выполним нашу часть плана. Мы должны каким-то образом вернуть душу Дриниджа Бары, чтобы Терарн Гаштек не смог заставить его помогать варварам. Мне пришла в голову одна мысль — воспоминание о древнем родстве, которое было у мелнибонийцев с существом по имени Миирклар. Благодарение богам — я нашел в Троосе нужные мне травы и все еще сохраняю силу. А сейчас я должен призвать к себе мой меч.
Он закрыл глаза и сначала дал своему телу и разуму полностью расслабиться, а потом сосредоточился на одном — на Буревестнике.
Многие годы существовал уже этот симбиоз меча и человека, и старая связь не исчезла.
Элрик воскликнул:
— Буревестник! Буревестник! Воссоединись со своим братом! Приди ко мне, мой рунный меч, приди, выкованный в аду убийца родичей, приди, твой хозяин зовет...
Снаружи внезапно раздался звук, похожий на вой ветра. Элрик услышал крики ужаса и свист. А потом что-то вспороло полог фургона, и внутрь ворвался сверкающий и стонущий меч. Он замер, чуть подрагивая над головой Элрика. Альбинос потянулся вверх. Его мутило от одной мысли о предстоящем, но он утешал себя тем, что на сей раз ведет его не корысть, а необходимость спасти мир от страшной угрозы оказаться под пятой варваров.
— Дай мне силы, мой меч,— простонал Элрик, когда его связанные руки ухватились за эфес.— Дай мне силы, и будем надеяться, что это в последний раз.
Меч задрожал в его руке, и Элрик почувствовал неимоверный прилив сил — энергия, которую, подобно вампиру, меч отнял у сотен храбрых воинов, перетекала в его тело.
Он чувствовал в себе особую силу, и сила эта была отнюдь не только физической. Его белое лицо исказила судорога — он весь сосредоточился на том, чтобы овладеть этой новой мощью и клинком, потому что иначе сам мог оказаться в полной их власти. Наконец он одним движением разорвал путы и встал.
Варвары бежали к фургону, но Элрик уже перерезал кожаные ремни, связывавшие остальных, и, не обращая внимания на приближающихся врагов, выкрикнул новое имя.
Он говорил на незнакомом, чуждом языке — в обычном состоянии он его не помнил. Этому языку обучали мелнибонийских королей-чародеев, предков Элрика, задолго до того, как десять тысяч лет назад был построен Имррир, Грезящий город.
— Миирклар, повелитель кошек, это я зову тебя, твой родич, Элрик из Мелнибонэ, последний из рода, который принес клятву дружбы тебе и твоему народу. Слышишь ли ты меня, повелитель кошек?
Далеко от земли, в мире, где не действуют физические законы пространства и времени, управляющие планетой, нежившееся в тепле синевы и золота человекоподобное существо потянулось и зевнуло, обнажив крохотные острые зубки. Оно лениво приподняло пушистую голову и прислушалось.
Услышанный им голос не принадлежал ни одному из его подданных, которых он любил и защищал. Но он узнал язык. Он улыбнулся про себя, когда к нему пришло воспоминание, и дружеское чувство нахлынуло на него. Он вспомнил народ, который, в отличие от всех других людей (а людей он не любил), обладал теми же свойствами, что и он,— народ, который, как и он, любил наслаждения, жестокость и изощренность ради них самих. Народ Мелнибонэ.
