Айрунг дорого бы заплатил тому, кто смог бы объяснить ему происхождение этой мощи, а заодно растолковал, почему, когда он всматривался в ауру Кайфата, в ушах у него на грани слышимости начинали звучать песнопения на грольде…
В бою наступила пауза. Ни один из поединщиков не мог пересилить другого, и сражение окончательно перешло в борьбу на истощение. И сместить чашу весов в нужную сторону теперь могло лишь вмешательство третьей стороны.
Ею стал льер Бримс, руками Айрунга атаковавший Спящего. Дождавшись момента, когда о них окончательно забудут и враг откроется для коварного удара, он нацелил Скипетр на самый мрачный из ликов, паривший над плечами Орриса, и вонзил в самый его центр Копье Стихий. Нанизав Темную ипостась возродившегося бога на магическое древко, Архимаг на этом не остановился. И, используя Копье точно мост, направил в пронзенный лик давно заготовленное заклинание. Айрунг даже не знал его названия – это было что-то страшное, смердящее Тьмой, Смертью и грозящее всему и вся тотальным распадом и разложением. Такое можно было ожидать от кого угодно – от некроманта Тлантоса, кровавого шамана Змеиного архипелага, прячущегося в Иссоре адепта Тьмы, но точно не от Архимага Нолда. Это была квинтэссенция магии Запрета, за которую в государстве Истинных казнили невзирая на ранги и должности, и вдруг такой неожиданный поворот…
Впрочем, эффективность брошенного в Темную ипостась заклинания компенсировала его запрещенность. Едва достигнув цели, оно не просто ранило Орриса, оно заставило эту его часть орать и содрогаться в конвульсиях, словно переживая самую мучительную из всех существующих пыток…
Видимо, боль добавила Оррису сил, потому как тот внезапно совершил казавшееся ранее немыслимым усилие и преодолел давление воли Владыки Сардуора. Загадочная магия, наполненная отзвуками ритуальных песнопений и питающая мощь императора-мага, на мгновение отхлынула, подалась под напором Двуликого, и в защите К’ирсана Кайфата возникла брешь. Брешь, в которую тотчас ударил возродившийся Спящий. Самый улыбчивый из ликов открыл рот и вырвавшимся оттуда Лучом отсек Кайфату сначала правую руку по плечо, а затем и часть правой ступни!
Положение Владыки Сардуора, шокированного болью и потерявшего равновесие, мгновенно стало критическим. У Орриса появился шанс его добить, но нанесенная льером Бримсом обида была слишком сильна. Вместо того чтобы продолжать атаковать К’ирсана, Двуликий развернулся к Архимагу и обратил свою волю уже на него. Явно вознамерившись мага не просто убить, а сначала перетереть его тело и душу в пространственных жерновах, чтобы затем вышвырнуть оставшиеся ошметки сущности за пределы реальности.
Причем атаковал Оррис именно льера Бримса, напрочь отказываясь реагировать на Айрунга. Словно последний был в его глазах не более чем червь, недостойный внимания. Впрочем, глядя на Архимага, Айрунг на такое пренебрежение не обиделся.
Удар Орриса заставил льера Бримса – едва ли не самого стойкого и сильного человека из тех, кого знал Айрунг, – упасть на колени и, обливаясь кровавыми слезами, истошно орать от нестерпимой боли. Вот только зря Двуликий надеялся, что мучения заставят Великого мага прервать работу собственного заклинания и отказаться от уничтожения Темной ипостаси. Наоборот, льер Бримс усилил нажим и принялся прокачивать через Скипетр потоки самых разрушительных стихиальных энергий…
А еще Оррис совершенно зря отвлекся от К’ирсана. Надо было добивать сардуорского мага в тот момент, когда была такая возможность. Теперь же было слишком поздно. К’ирсан, оправившийся после пропущенного удара, подхватил левой рукой выроненный меч, стремительно развернулся на одной ноге и… вонзил клинок под мышку Оррису, попутно сконцентрировав в нем всю накопленную в ауре Силу.
Быть может, этого тоже не хватило бы для убийства Двуликого, но именно в этот момент клинок Кайфата, казавшийся до того мертвым куском железа, вдруг ожил, приобрел какую-то глубину, а затем и вовсе стал напоминать полноценный артефакт. Великий артефакт! Пусть не уровня Скипетра Всех Стихий, но все же гораздо более могущественный, чем Молот Зелода или даже Череп Некронда.
Именно меч, вдруг оказавшийся сродни Великому артефакту, именно он и стал тем последним доводом, что смог разрушить тело Двуликого. Выплеснутая вовне мощь клинка, поддержанная магией Кайфата, сначала испепелила сосредоточие Силы и души Орриса, а затем неудержимой палящей волной прошлась по остальным органам и частям тела. За считаные удары сердца рыцарь в костяных доспехах оказался сожжен в пепел, оставив после себя лишь два свободно парящих в воздухе лика… точнее, один лик. Потому как следом за гибелью тела внезапно лопнула точно мыльный пузырь и раненная Бримсом Темная ипостась, оставив от Двуликого лишь жалкую половину.
Главную битву этой эпохи Великий Спящий проиграл, и, как оказалось, конец света наступил именно для него, а не для всего Торна…
Жаль только окончательно добить его не получилось. Светлая часть Орриса, вряд ли толком осознав произошедшее, вдруг исторгла мучительный вопль, после чего закрутилась волчком над останками Альме, словно что-то там собирая, и, сжавшись в точку, под широкой дуге устремилась на восток. Туда, где возвышалась Гуур’о’деми. Гора, с которой все начиналось и которой все заканчивалось…
Поле боя осталось за К’ирсаном, Бримсом и Айрунгом. Конец времен отменялся, но сколь высокую цену пришлось за это заплатить!
Меньше всех пострадал Айрунг. Несмотря на участие в столь страшной битве, к ее завершению у него не оказалось серьезных травм или ран. Единственная потеря касалась Великого артефакта. Символ Нолда и главный фетиш Истинных магов после атаки Орриса на Бримса стал короче почти на ладонь, а его аура заметно потеряла в плотности. И пусть Скипетр все еще оставался Великим артефактом, его мощь больше не ужасала и не потрясала.
К’ирсан Кайфат, убивший Кали и схватившийся с Двуликим врукопашную, помимо потери руки и части ноги лишился еще и меча. Обретший мощь Великого артефакта клинок разрушился вместе с телом Орриса, не оставив даже рукояти.
Но хуже всех пришлось Бримсу. Сильнейший чародей Нолда и его Архимаг был смертельно ранен, и это было единственное, что мог сказать о его состоянии Айрунг. Великий маг истекал кровью, сочащейся через каждую пору на теле. И Магистр Наказующих не знал заклинаний, способных это исцелить…
– Хватит со мной возиться. Это не остановить, – прошептал льер Бримс склонившемуся над ним Айрунгу.
Молодой Магистр безуспешно пытался помочь старшему товарищу, но ничего так и не добился. Архимаг стремительно ускользал за Грань, и он понимал это яснее, чем кто-либо другой. Однако долг продолжал оставаться для него на первом месте.
– Ч-что К-кайфат? – спросил он, кося глазом в сторону императора-мага.
– Жив, – одними губами ответил Айрунг. – Жив, но сильно ранен. Рука, нога, общее перенапряжение и почти лишенная Силы аура… для героя, сражавшегося с богом врукопашную, он еще неплохо выглядит!
– Ясно… Мне нужно объяснять, что ты должен сейчас сделать? – спросил Бримс, с трудом ворочая языком.
