– А может, я пойду? – жалобно глянула я на возвышающегося ректора.
– Может, и пойдете, – милостиво кивнул мужчина, в уголках губ которого образовалась легкая полуулыбка. – Только вещи подберите.
Еще не веря свалившемуся невесть за какие заслуги счастью, я осторожно подхватила брошенные на землю вещи, развернулась и даже сделала первый решительный шаг, чтобы, не прощаясь, перемахнуть забор и раствориться в зелени кустов жасмина, но внезапно за спиной выросла статная фигура полуголого бога… тьфу ты, ректора… и на мое плечо опустилась тяжелая длань.
– Тропинка в другой стороне.
После чего ошарашенную парду развернули и легонько подтолкнули совершенно в противоположную сторону.
Тропинка? Какая, к каннису, тропинка! Единственная дорожка, которая может быть поблизости, – дорожка к дому ректора, а мне туда не надо.
– В-в-вы не в-в-в-волнуйтесь, – выбивая от страха зубами чечетку, с трудом выдавила я, а дальше пошло уже заметно легче: – Я лучше через лесок. Проветрюсь, заодно и обсохну.
– Ноэми, не заставляйте меня повышать голос, – несколько устало попросил мужчина и вновь легонько подтолкнул в спину. – Ну же!
Чувствуя себя теленком на заклании, с превеликой неохотой я сделала пару шагов в сторону домика, подсвеченного неожиданно выглянувшей на небосвод лунной. В бело-молочном свете жилье ректора выглядело зловеще и навевало нехорошие мысли о паранормальной чертовщине с жестокими сценами убийств и расчлененки.
М-да… Фантазия у меня бурная!
– Меня Кики ждет, – зачем-то сообщила идущему за спиной ректору. – Мы чай пить собрались.
Осторожно оглянулась, словно мои слова могли заставить его передумать и отказаться от планов.
– Не тревожьтесь, Вейрис, – вновь эта легкая полуулыбка. – Чай выпьете со мной.
Выразить не могу, как сильно обрадовала меня данная перспектива, но отказываться было страшно. Наверное, я впервые в жизни чувствовала такую огромную неловкость. И дело было даже не в нашей общей наготе, прикрытой полотенцами. Не в том, что я нарушила кучу школьных правил, проникнув на территорию жилища ректора. И даже не в том, что гонять чаи с ректором своего же учебного заведения немного не по статусу, а в этой странной полуулыбке, которая невольно начинала играть на губах Итона-Бенедикта, едва мы встречались взглядами.
Какая-то чересчур двусмысленная она у него выходила.
Нарочито медленно переступая босыми ногами по утоптанной земле, я все-таки доползла до двухэтажного домика и в нерешительности обернулась. Что дальше-то?
Опередив меня, Итон-Бенедикт поднялся по ступенькам веранды и открыл стеклянную дверь, ведущую в дом. Зашел, включил везде свет и вежливо позвал:
– Проходите, Вейрис. Нечего мерзнуть на улице.
А я бы померзла! Чес-слово, лучше воспаление легких, чем весьма двусмысленное предложение ректора посетить его скромную берлогу ради совместного чаепития.
Разгоряченная фантазия тут же подсунула сознанию всякие скабрезности относительно интрижек обучающихся с преподами. Говорят, что в Академии имени Зальцера-Сокрушителя такое сплошь и рядом, а в корпусе Эльдаро, где обучаются лиэсы, так и вообще на каждом шагу.
Я кинула вороватый взгляд на голую спину удаляющегося в глубь дома мужчины, оценила собственные шансы и громко фыркнула. Даже моя звездная самооценка не позволила предположить подобное. Мужчина типа нашего новоиспеченного ректора никогда не позарится на молодую лохматую парду в мокром полотенце.
– Вейрис, – донесся слегка раздраженный голос Итона-Бенедикта, – вы хотите заполучить простуду и проваляться ближайшую декаду в лазарете, пропустив все самое интересное?
Не прошло и секунды, а я уже стояла внутри дома и с любопытством смотрела на него. Я была на крючке, охотно слопав наживку.
– А что? Вы планируете что-то грандиозное в эту декаду?
Итон-Бенедикт снисходительно улыбнулся и указал на дверь за моей спиной.
– Думаю, для начала кое-кому надо одеться и привести себя в порядок.
После чего этот наглый субъект развернулся и стал подниматься по лестнице на второй этаж. Окинув просторную гостиную и комнату, куда меня послали наводить марафет, я поправила полотенце и принюхалась. Моя старшая сестра любила повторять, что неприятности и секретики пахнут по-особому. Это легко узнаваемая смесь из приключения и веселья с легкой отдушкой грозящей беды. Но хотя сам Итон-Бенедикт был фигурой нереально загадочной и любопытной, его жилище пахло почему-то неприятно: плесенью и высохшими без ухода фиалками на окнах (остатки былой роскоши от директора Варениуса), а из подвала поднимался запах подгнивших овощей…
М-да… Я в таком месте не стала бы обитать. Может, поэтому ректор предпочитает свою городскую квартиру?
Так и не найдя на первом этаже дома ничего примечательного, я кинула вороватый взгляд наверх, но решила не рисковать. Хороша же я буду, если полностью одетый ректор застукает меня шарящей в его личных вещах!
Нырнув в комнатку, которая оказалась небольшой ванной, быстро оделась, просушила влажные волосы полотенцем и несмело выглянула в гостиную.
– Я на кухне, – раздался знакомый голос, а следом до моего чуткого слуха донесся мелодичный звон расставленных на столе чашек.
Сегодня день повторов, что ли? Сначала дежавю с забором, теперь вот вторая мужская попытка накормить голодную парду… Тем не менее я весьма охотно пошла на кухню, привлеченная запахом свежего пирога с курагой, земляничного варенья и ароматного чая с анисом и мятой.
– Присаживайся, – не поворачиваясь, сказал мужчина, продолжая производить какие-то сложные манипуляции у плиты.
– У вас глаза на затылке? – вырвалось прежде, чем я вспомнила, что веду разговор с ректором.
Итон-Бенедикт развернулся и выразительно поднял брови. Взгляд его был суров, а на серьезном лице прямо-таки застыла фраза: «Что за панибратство?»
– Извините, – вернулось ко мне прежнее чувство неловкости, – просто я же оборотень, мы двигаемся бесшумно. Значит, вы не могли услышать, как я вышла из ванной или зашла на кухню…
– Тебя интересует, как я понял, где ты находишься? – чуть смягчился ректор. – Варениус установил на всей территории обнаруживающее заклятие, дабы предотвратить шастанье обучающихся. Вроде был там какой-то инцидент с кражей из его дома ответов на экзамен.
Упс!
– А-а-а… – протянула я и, сделав максимально ангельское выражение лица, села за накрытый стол.
Пока я разглядывала стол, заставленный свежей выпечкой, вазочками с вареньем и конфетами, Итон-Бенедикт разглядывал меня.
– Я рад, Ноэми.
Его слова оказались так же неожиданны, как гром среди ясного неба. А потом на кухне разлилась неловкая тишина.
– Чему, господин ректор? – стараясь, чтобы фраза прозвучала как можно более нейтрально и безразлично, уточнила я.
