Что-то явно намечалось – это понимали все. Но если остальные гадали и терялись в раздумьях, то я пользовалась неожиданной свободой и откровенно наслаждалась слепым неведением.
«Ну правда, зачем терзаться относительно того, что еще не случилось», – самозабвенно врала я Шархаю.
В действительности, когда проигрываешь спор и перед тобой маячит перспектива целоваться с престолонаследником, на этом фоне все остальные проблемы просто меркнут.
К тому же не давала покоя ущемленная Джеромом гордость. Я так и не сумела себе объяснить, как же так вышло, что меня, чистокровную парду, не самую слабую, между прочим, девушку, обскакал какой-то разнеженный принц. Эта мысль настойчиво билась в черепной коробке, вытесняя прочие.
За час до ужина нас собрали в кабинете на первом этаже. Уже привычно составляя стулья в круг, я отстраненно заметила, что нас учат как-то странно, но тут же отвлеклась на декана Маккалича.
– Приветствую, – хмуро поздоровался он и сразу перешел к делу: – Через два месяца у принца Глошада день рождения. И если изначально король Эддар не одобрил шумное празднование по сами знаете каким причинам, то сегодня утром его мнение кардинальным образом поменялось.
Я не особо следила за новостями и была так же далека от политических дрязг, как каннис – от парды, поэтому просто посмотрела на реакцию окружающих, чтобы иметь представление о том, как следует реагировать на сказанное Маккаличем.
Джером удержал маску и внешне остался невозмутим, зато на лицах его троих подпевал проявилась невероятная гамма эмоций. Гуд Кромвель почему-то испугался, Энтони Хемпден казался невероятно удивленным, а Оливер Пим скорчил такую страшную физиономию, словно у него разом заболели все зубы.
– В связи с этим принц Райвиль получил приглашение на торжество, и король Эддар желает видеть на празднике не только младшего наследника, но и пополнившиеся ряды его верных друзей, – продолжил Маккалич.
Далее наступила минута молчания.
Следить за реакцией других уже не было возможности, тут бы совладать со своей и поскорее вернуть на место отъехавшую вниз челюсть.
– Как он узнал? – первым очнулся от шока Джером.
Дерен пожал плечами.
– Не это важно, – сухо сказал он. – Проигнорировать просьбу короля мы не можем, а значит, вы все должны присутствовать на празднике…
– Но мы там будем словно шуты у праздничного стола, – внезапно заговорил лиэс.
Лиэс был прав. Должным манерам, этикету и прочей обязательной чуши были обучены только Джером и тройка его подпевал (и то Кромвель умудрялся постоянно путать основные фигуры танцев и периодически забывать, какой вилкой следует уничтожать тот или иной кусочек на тарелке). Парочка энтри – Салли Грэм и Том Митчел – держались чуть лучше, а вот остальные…
Повторюсь, лиэс был прав: мы станем посмешищем всего двора.
– Я не поеду! – пискнула Памела Райч, инстинктивно хватая брата за руку.
– А куда ты денешься, – усмехнулся Маккалич. – Поедете и сделаете все возможное, чтобы не ударить в грязь лицом перед королем Эддаром. Именно поэтому в качестве подготовки сегодня мы все отправимся на званый вечер к Итону-Бенедикту. Костюмы для парней уже доставили, а вот Райч и Вейрис придется немного подождать. Отправляемся через три часа. Просьба не опаздывать.
Резко поднявшись, мужчина сжал челюсти и оглядел нас тяжелым взглядом. Мне показалось, что Маккалич что-то хотел сказать, но в последнюю секунду первый меч королевства передумал.
– На этом все, – сухо подвел черту Дерен и направился к дверям.
Джером рванул следом. Я предусмотрительно осталась на месте, рассчитывая подслушать детали их разговора, но облом – штука капитальная.
«Не здесь», – донесся из коридора тихий отголосок чужих слов, а затем – торопливые шаги удаляющихся собеседников.
Немного посидев в полнейшем замешательстве, я поднялась к себе в комнату и приступила к сборам. Через какое-то время пришла Памела и принялась обиженно сверлить меня взглядом.
– Тебе с Джеромом целоваться… – невзначай бросила девушка.
– Не напоминай. Меня и так на нервной почве подташнивает, – буркнула в ответ, прикидывая, что быстрее: добежать до Кики и уговорить ее сделать мне прическу или обойтись собственными силами.
У Кики, конечно, прическа выйдет значительно лучше, чем у меня, зато это породит кучу лишних вопросов, а Маккалич запретил распространяться о нашей учебе. И самое обидное в том, что не получившая ответов рысь начнет додумывать разную ерунду. Фантазия у нашей златовласки необычайно бурная, а мне не хотелось подставлять Шархая под неминуемую ссору на почве ревности. Значит, придется творить самостоятельно…
– Джером симпатичный… – якобы между прочим заметила Памела, зорко наблюдая за моими попытками соорудить на голове нечто не похожее на воронье гнездо.
– Скажешь тоже! – фыркнула я, распуская волосы и приступая к попытке создания шедевра номер два.
– У него глаза красивые – голубые, – вздохнула соседка по комнате, забираясь с ногами на кровать и обнимая подушку. – А у тебя – синие-синие… – с грустью закончила она.
– Не вижу связи, – честно призналась я, бросая очередную неудачную попытку сотворить прическу.
– Доминантный ген, – выдохнула Памела и, поймав мой удивленный взгляд, добавила: – Значит, дети тоже голубоглазые будут.
– Да оградят меня кошачьи боги! – искренне воскликнула я и, решив, что в первую очередь следует оградить себя от подобных разговоров, свалила в ванную комнату.
Кто же знал, что, уходя от неприятного разговора, я нарвусь на очередное коварство Блоша, мстящего за недавнюю «мышиную охоту»!
– Неправильный ларь. Неправильная горгона. Неправильные преподы. Неправильный принц. И очень неправильный ректор! – тихонько шептала я, сбегая по лесенке в подпол.
Где-то на середине спуска в лицо ударил поток холодного ветра, а затем раздалось воинственное: «Пи-пи-пи!»
Не поняла, это что еще такое?
Перестроив зрение, я опустила голову и второй раз за вечер открыла от удивления рот.
Еще в первый день, когда ректор знакомил нас с преподавательским составом, он представил Блоша как нашего завхоза и взял с меня индивидуальное обещание больше не спускаться в подвал и даже пальцем не трогать мышей. Делать было нечего, поэтому я пообещала, что даже мизинчиком этих мелких гадов не трону (даже хвостом поклялась). Поэтому ничего удивительного в том, что эти серые малявки вконец распоясались, не было.
Почти все пространство пола, видимое с последней ступеньки лестницы, было укрыто серыми тушками. Мыши выстроились в ровные колонны, образовав единый фронт. Поодаль виднелись невысокие укрытия из бумаги, картона и, кажется, помета. Все пространство по левую от меня руку занимали ряды крохотных самодельных катапульт, также выполненных из подручных материалов. Само же боевое братство нацепило на спины серые прямоугольные щиты из картона, а на головы нахлобучило бумажные каски.
