Гребаная мята, не поддающаяся выведению! Гребаные мыши под предводительством Блоша! Гребаный проигрыш в споре!
Кошачьи боги, кажется, я пропала.
– Джер… – попыталась я отстраниться, но кто же позволит.
– Расслабься, – посоветовал парень, ласково хватая и оттягивая мою нижнюю губу, и я покорилась.
Когда сестры с придыханием рассказывали, что их кто-то поцеловал, а затем на их лицах появлялись полоумные улыбки, я всегда фыркала и кривилась. Наивная пардочка просто не понимала, о чем идет речь.
Это была новая, интригующая интерпретация знакомых ощущений, и я совсем потеряла голову, ведомая нежностью и обожанием, которыми одаривал меня Джером. Дрожали ноги, кружилась голова, но если бы я даже смогла наскрести остатки силы воли, то все равно не стала бы прерывать эту восхитительно-чувственную игру.
– Так вот вы где, оболтусы! – послышался за моей спиной голос Ши-Вана, а затем в галерее наступила тишина.
– Это он не нам, – зачем-то прошептал Джером, и я согласно мурлыкнула.
Потому что хорошо. Действительно хорошо. Потому что в отличие от Джеда, которого всегда вели в первую очередь инстинкты (инстинкт подавления – в частности), принц Райвиль слушал мое дыхание, мое меняющееся настроение и моментально подстраивался под все изменения, умудряясь быть смелым, настырным и в то же время нежным и осторожным.
– Кхе-кхе! – пронесся по галерее насмешливый кашель, побуждающий остановиться и уделить внимание кому-то другому, кроме нас самих.
Джером недовольно поморщился, а я воспользовалась паузой и сделала глубокий вдох, чтобы не умереть от кислородного голодания прямо здесь и сейчас. В нос ударили сразу несколько запахов: металл, цветущий вереск, морская соль…
Вздрогнув, я резко оборвала поцелуй и уткнулась лицом в шею Джерома. Поворачиваться, чтобы понять, кто именно застал нас врасплох, не было нужды. Я все поняла по исходящему запаху и немного смутилась. Зато наследник чутьем оборотня не обладал, поэтому Джерому пришлось поднять голову и посмотреть в сторону входа.
В дверном проеме замерло трое мужчин: преподаватель по общей физической подготовке Ши-Ван, декан факультета закрытых знаний Маккалич и новоиспеченный ректор Академии Итон-Бенедикт.
– Вечер окончен, – не то прорычал, не то прошипел последний. – Вы возвращаетесь в Академию. Немедленно!
Вздрогнув от внезапного крика, я отскочила от Джерома как ошпаренная и, не поднимая глаз, пристыженно рванула к выходу. Точнее, едва ли не вприпрыжку побежала. Уж слишком грозным и раздраженным показался тон ректора.
Щеки пылали так, словно кто-то натер их жгучим перцем. Вспотевшие ладошки нервно подрагивали, и было так неловко, как… Покусанный каннис, не могу вспомнить, чтобы мне хоть когда-то было так стыдно, как в эту минуту!
Поравнявшись с мужчинами, я остановилась, ожидая, пока Ши-Ван подвинется и перестанет загораживать проход. Краем глаза заметила радостную улыбку на лице декана Маккалича и удостоилась насмешливого взгляда от преподавателя по общему физическому развитию. На ректора смотреть остерегалась. Мало ли что привидится в глубине разгневанных зеленых глаз.
К счастью, краснеющая парда Итона-Бенедикта не интересовала.
– Джером!
Несмотря на то, что ректор обращался не ко мне, все равно вздрогнула и мысленно поджала хвост.
– Джером, на два слова.
За спиной послышались тяжелый вздох наследника и раздраженное: «Отстань!»
И, несмотря на внезапно вспыхнувшее кошачье любопытство, оставаться и досматривать, чем закончится разговор этих двоих, я не стала.
К каннису эти инстинкты! Решено: с этой секунды руководствуюсь только чистым разумом!
* * *
Сколь одна конкретная парда все-таки наивна и горазда давать самой себе невыполнимые обещания, я поняла утром следующего дня, когда меня спозаранку принялась будить горгулья.
– Скорее, пардочка, – поторапливала верная помощница ректора, явно недовольная скоростью моих сборов, с головой ныряя в шкаф с вещами. – Натягивай, – велела она, швыряя на кровать черные узкие штаны и мешковатый белый свитер с эмблемой королевского театра. – Хватит зевать, Ноэми! Одевайся!
Несмотря на ее пинки и всяческую помощь при одевании, я не торопилась. Желания общаться с ректором было ровно столько же, сколько идти на занятие к Ши-Вану. Хотя если бы мне предложили на выбор одно из двух, я с радостью побежала бы штурмовать ненавистные препятствия. Жаль, мнения чистокровной пардочки никто не спрашивал.
– Ну же, Вейрис! – подгоняла горгулья, раздражающе громко хлопая кожистыми крыльями. – Поверь моему многолетнему опыту: есть люди, которых не следует доводить до ручки, и наш ректор относится именно к таким. Это он с виду такой спокойный и уравновешенный. Но внутри… Итон-Бенедикт сгоряча и прибить с легкостью может.
На соседней кровати заворочалась Райч, повыше натянула одеяло и, недовольно пробурчав что-то про наглых хвостатых пардочек и громких горгулий, вновь уснула.
– Расскажи хоть, что ты умудрилась вчера отчебучить, чтобы так его разозлить! – чуть сбавила тон Гуля и принялась сплетничать: – Ректор от злости всю ночь глаз сомкнуть не мог. Все ходил и ходил по кабинету…
Не поддаваясь на провокации каменной горгульи, я промолчала.
– Ох, и влетит же тебе… – выдохнула та, сообразив, что ничего выведать у меня не выйдет. Затем смерила внимательным взглядом и практично предложила:
– Может, ты мне сразу свою шкуру завещаешь?
Сверкнув глазами, я накинула пальто и вышла из комнаты.
На улице было солнечно и довольно холодно. Накрапывал редкий дождик, а мокнуть не хотелось, поэтому, вопреки желанию оттянуть неприятный момент, до административного здания я добралась невероятно быстро.
Пряча озябшие пальцы в карманах, миновала двери учительской, взобралась по лестнице и замерла перед кабинетом ректора.
Смахнув с волос крошечные капли, расстегнула пальто и протянула руку, чтобы постучать в дверь, но створка распахнулась сама, являя грозную фигуру Итона-Бенедикта.
– Ты долго, – буквально с порога раздраженно обрушился на меня он.
Говорить, что проснулась по его прихоти каких-то пятнадцать минут назад и тоже пребываю в весьма поганом расположении духа, я не стала, потому что зеленые глаза ректора смотрели с таким холодом, что внутренности заледенели, а язык отнимался от страха.
– Проходи, – после непродолжительного молчания приказал Итон-Бенедикт.
Посторонившись, он дождался, пока я зайду в кабинет, и запер двери на ключ. Удивленно оглянувшись на звук, я заметила, как ректор щелкнул пальцами, сухо и отрывисто произнося формулу, и тонкая непроницаемая стена магии окружила кабинет. Теперь никто не сможет подслушать наш разговор.
– Сядь, – приказал он, указывая на кресло перед своим столом.
