– Когда-то было – мясо. Давно. До Потопа, – бурчит Молот.
– Ребят, а вы не припухли? – возмущаюсь я. – Забыли, как подгоревшего на костре осквернённого дракона жрали, аж за ушами трещало?
– Э-э! Старый! Так, когда это было! И был бы он скверный, Киса бы его не жрала. Тогда наш Нинзюк – не мычал, не телился, как младенец. И под стол – пешком ходил.
– Да пошёл ты в баню, Халк недоразвитый! – завопил Пятый. – Помыться! Псиной несёт! И пасть захлопни – простынешь! И колхозника напугаешь клыками своими лошадиными.
– Это где ты у лошадей клыки видел? – удивился Корк.
– Да у тебя, коня педального, и вижу!
– Ах, ты, сучок мелкий! Блоха неподкованная! Рот закрой – тепло не трать!
– А ты меня не затыкай, понял?
– А ты меня на «понял» не бери, понял?
Старый пахарь с удивлением проводил взглядом Наёмников, весело переругивающихся на незнакомом наречии (русский язык, исподволь, неспешно приживается в моей компании, больше – в непереводимых словосочетаниях).
«Странная компания», – подумал старик. Потом положил грубо выкованный топор на длинной рукояти обратно на телегу, стал покрикивать на сыновей, поторапливая. Наёмники правы – надо успеть дотемна. Неспроста эти путники встретились на дороге. Плохая примета. Как бы чего похуже не притащили эти Наёмники за собой. Больно уж морды у них свирепые. А один вообще – зверь зверем. И бежит пешком, как одичавший. Или – осквернённый.
– Не к добру, не к добру это, Тёмные встретились – проворчал старик и осенил себя знаком чистоты Триединого. – Свят, свят, свят!
Глава 4
– Командир, мёртвые! – гоб встал передо мной навытяжку, приложив раскрытую ладонь к правой брови. Ура! Заработало! Ржу – не могу. Так долго готовил этот прикол – и вот – бинго! Так и знал – в исполнении гоба это – умора! Весь кривой, нелепый! Тянется своими скрюченными конечностями.
– Ну, во-первых, командир в этом походе – Халк, во-вторых, к пустой голове не прикладывают. Сколько раз тебе говорить – шляпу надень!
И побоку им Бродяги! Ржач – до коликов в животах.
– Нах, ваши шляпы! – лается Рекс, тоже, кстати, по-русски. – Я в них ничего не слышу.
Корк, утирая слёзы и булькая горлом, спрашивает:
– Что за Бродяги? Белые, с шелухой? Есть железки? Как далеко? Сколько?
– Не Бродяги это! – видно, что гоб сам «в шоке». – Но… Бродяги. Железки есть. Лопаты.
Вот это – номер! Смех иссяк, как обрезали. Дружно подорвались вслед за гобом.
Прошли, блин, «огородами»! Решили обойти густонаселённые места – пустырями. Тут, в этом Мире, между гроздьев поселений людей – обширные пустоши. Почти голые марсианские пейзажи. Где царствует Скверна.
Ну, отряд у нас сильный. Созданий Скверны мы не боимся, а вот с людьми пересекаться устали. А от радиации Скверны я легко отчищу. Благо это не радиация изотопов тяжёлых металлов. Не лучевая болезнь. Душевная это радиация. Магическая. Психоэнергетическая какая-то. Наверное. Но что это именно – не знаю. Не учёный я.
Потому идём – не хожеными дорогами, что сетью связывают города и городки, а напрямки, по широкой – метров сто шириной – полосе. Белый Хвост говорит, что это до Потопа был Имперский тракт. И на его карте он так и обозначен.
Ни хрена себе – автобан! Стометровка – ширина. И как клинок меча Белохвостого – прямой. Даже занесённый многометровым слоем спрессованной грязи, угадывается этот Тракт легко. Эх, его бы откопать! М-да. Река будет. Зальют грунтовые воды – сразу. Ну, или после сезона дождей, что тут именуется осенью. С его осенними, ежегодными потопами. Тут надо повсеместно многометровый слой отложений снимать, чтобы открыть то, чем было всё это до Апокалипсиса.
А вот и стройбат. Шестнадцать скелетов, буквально воспринявших шутку про бойцов стройбата и экскаватор, рыли широкий ров. На нас – ноль эмоций. Полностью голые скелеты без устали махали лопатами. В натуре, гля, дроиды.
Ребята выдёргивают оружие.
– Зачем? – удивляюсь я. – Хорошие стройбатовцы. Копают – и пусть себе копают. Что-то я слышал про скелетов, что подняты не Скверной. И – как раз – землю копают. Сдаётся мне – археологи это.
– И кто их поднял, – кивает Корк – очень интересно.
Молодец! Ещё плюсик. Он уже додумывает за мной мои мысли и озвучивает недосказанное. Приручил я медвежонка.
– Дед! – возмущается Молот. – А сразу не мог сказать! А я всю голову сломал, зачем я в этот раз таскаю эту палку? Да неудобная какая!
Не стал отвечать. Авторитет старших, загадочность и – всё такое. Если бы я сам, мальчик мой, знал, за каким я сказал вам прихватить этот посох с хрустальным черепом? Чуял – пригодится. И только теперь вижу – зачем.
– Поехали, – трогаю я коня, – не обращайте внимания на этих трудяг-коммунаров. Если это то, что нам нужно. – дальше будет ещё интереснее. А если нет, то – не судьба!
Едем. Внимательно вглядываясь под ноги коней. Везде следы работы этих неутомимых археологов. Легко можно сломать коню ноги, а себе – шею. И кольчужный ворот тут не поможет.
А вот дальше – шок. Ровными рядами – чистое дерево. Квадратами. Кварталами. Тощие селекционеры бродят по этим кварталам, собирая валежник, снося их в кучки. Упавшие листья собирают граблями. Просто вынос мозга!
– Где скелеты-воины? – рычит Корк. – Где охрана?
Соглашаюсь со зверолюдом – этакий колхоз «Заворот Ильича» напрягает. Отсутствие охраны – непривычно, не логично.
– Вон они. Прячутся! – кричит гоб.
Точно! Сидят в траншее, а то, что шлемы и копья торчат, не понимают – мозгов нет.
– Значит, ждём комитет по встрече, – говорю, – нас – заметили. Убивать не планируют. Пока.
Едем дальше. На пути у нас встал скелет. Стоит, как пугало, смотрит пустыми глазницами. Рука указывает – туда. Мы обойти, он – заслоняет дорогу. Показывает, куда надо идти.
Переглянулись, поехали туда, куда указывала костлявая рука. Мост. Ёпрст! А пошли бы, куда хотели, упёрлись бы в канал с водой. И искали бы мост. Мост каменный. Сложен из мозаики дикого камня на растворе. Я привстал на стременах. Канал упирается в озеро.
Черт! Благодать-то какая кругом! Чем дальше едем, тем обустроеннее. Дорога – мощёная, посадки – ухожены, деревья – стрижены, клумбы – разбиты (цветы только не выросли – пустые клумбы), фонтаны и – каменные портики-беседки. Горсад, гля! Колеса обозрения только не хватает.
Упираемся в укрепления. Каменная стена. С пятиэтажку. Бронзовые створки ворот открываются. Видим скелетов, что меланхолично крутят шестерни привода ворот. Вижу – глаза Молота вспыхнули. Механизация же!
За воротами – площадь, мощённая камнем, упирающаяся в широченный пандус. А по бокам – галереи. Как в Мачу-Пикчу. Местность ступеньками понижается к замку, стоящему в этом рукотворном кратере.
