– Как дети, – усмехнулся я.
– Они и есть дети, – горько говорит Олег, – а про ЦК и ЧК – слишком далеко ты заглянул. Слишком.
Опять молчим. Не надо договаривать, что об этом голова будет болеть не у нас, а у – них.
Рассказываю ему про Кащея Бессмертного и его Некрополис. Олег улыбается:
– Выплыл, Старый Хрыч. Тоже чует, что не отсидится за своей Пеленой Смерти.
– Пеленой Смерти? Не видел.
– Снял. Для вас снял. Этот Некромант – один из самых могучих разумных в Мире. Хорошо, что он на нашей стороне.
– Поспешный вывод. Он ведёт свою партию. Сейчас ему выгодно поддержать нас.
– Нет, Саша. Это я веду свою партию. И ты сыграл блестяще. Я опять – играл тебя втёмную.
– Я уже понял.
– Можешь сломать мне нос. Не обижусь. Но меня бы он не выпустил. А тебе открыться я не мог. Он шарился в твоей голове?
– Да. После этого я и понял, почему ты меня втёмную туда сунул. Шарился. Хотел посмотреть на наш мир. На Землю.
– Он – наш.
– Надеюсь, – вздыхаю я.
– В этом раунде – точно! – уверенно говорит Олег. – Ладно, сколько языком ни чеши, а камень с места не сдвинется. Собирайтесь. Переходим. Решаем с Гадким Утёнком и – отпуск. Отдых и лечение. Твоя бригада отработала великолепно. Такой резонансный эффект – даже я не ожидал. Потому исчезаете, пока меняете личины. Утёнку, небось, надоело с одним глазом?
– Мало в этом приятного. Дать попробовать?
– Думаешь, не знаю? Ты бы видел, каким меня Оля вытаскивала из-под орденцев.
– Мстя?
– Мстя. Надо было холодным подавать. А я кипел.
Ястреб – в простой рубахе, простоволосый и босой, – стоит перед коленопреклонённым наследником Дома Лебедя. Императорского Дома. Белохвост сложил свои мечи к ногам Ястреба и просит принять его «Жизнь, Кровь, Честь» на службу.
А у меня скулы свело от напряжения. Есть риск, что загудит Клинок Абсолютного Огня и Ястреб рассыплется на части. Это – не исправить. Небольшой риск, но есть. Вероятность, что мы ошиблись в оценках и Белый пожертвует своей жизнью, но устранит фигуру из Пророчества с доски Большой Игры. Мы не знаем, какие «предложения, от которых невозможно отказаться», могут сделать Дому Лебедя и Империи – Пауки. Не знаем. И это – может быть – сильнее Чести, Жизни, Крови.
Слова Клятвы произнесены. Кровь полыхнула. Магия приняла клятву.
Ястреб кладёт изумрудный клинок на плечо Белого и провозглашает его своей Рукой, давая ему право управлять от имени Ястреба, судить и карать. Видно, что Белый удивлён. Но ещё больше его удивили слова Ястреба:
– Сейчас ты, мой верный друг, отправляешься с моими наставниками в путь. Это будет для тебя отпуск. А после этого ты приступаешь к выполнению моего указа. Ты должен вернуться в родной Дом, принять его. И преумножить силу Дома Лебедя. Мне нужна сильная страна. Сильные войска, многочисленный, сытый и довольный народ. Ты понял меня, мой соратник?
– Я понял тебя, мой господин.
– Приступай. Больше не задерживаю тебя. Дед! Проводи нашего нового соратника, моего доверенного представителя в землях Светлой Империи моих предков.
Ох, как мы умеем слова плести! Чтобы сбить пафос, что повис в воздухе, сплюнул на пол. Как будто во дворце стоим, а не в шатре где-то в пустошах.
– Дед, ты неисправим! – смеётся Ястреб.
– Тем и держусь, – отвечаю я, киваю Белому, – пошли, Серая Плесень, нас ждёт дальняя дорога на другой конец света. Тебе не надоело быть моноклем?
– Чем? – удивился Белый, проигнорировав «Серую Плесень», а – жаль. Его обида бы мне… доставила.
– Одноглазым. Вот мне, признаюсь, надоело быстро. А всё – некогда, всё – никак. В кои-то веки этот беспощадный диктатор, эксплуататор и тиран соизволил меня в отпуск отпустить.
– Сам ты – тиран, – кричит Ястреб, – ты меня больше достал!
– Не достал, а извлёк! Безграмотная деревенщина. Иди, продолжай навоз собирать.
– И пойду! Навоз отмывается лучше, чем кровь.
– И это – факт! – соглашаюсь я.
– Дед, а что такое отпуск? – спрашивает Белый.
– Это когда тиран и эксплуататор отдаёт тебе весь свой кошель и говорит, что не желает тебя видеть хотя бы пару месяцев. И ты делаешь что хочешь и где хочешь.
– Какие пара месяцев? – орёт Ястреб. – Чтоб шестнадцатого тут был! У нас – война начинается.
– Чё? – резко разворачиваюсь я, расстегивая ремень. – Я тебе говорил, наймешься в разборки панов меж собой – выпорю!
– Саня, остынь! – передо мной встаёт Олег. – Так надо!
– Вот и воюйте сами! Убьют – домой не пущу! И вообще – пошли вы! Не отпуск у меня! Увольняюсь, нахрен!
– К Оле поедем? – вздохнул Олег. – Баня стынет. Веники распарены. Почти… берёзовые.
– Баня? С веником? – потираю я руки. – Чего мы ждём?
– Понимаешь, до того места ходит только ведомственный экспресс. Левых – не берём.
– Ладно, сукин ты сын, уговорил. Порву я заявление об увольнении! Поехали! Но воюйте – сами.
– Больно ты нужен! – кричит Ястреб. – Там всех колхозниц…
Конец фразы остался на той стороне портала. Отпуск! На горнолыжном курорте. Только не Роза Хутор, а – Оля Хутор. Глубоко втянул горный воздух ноздрями.
– Проходи, Серый, – приглашает Олег, – чувствуй себя, как дома.
– Но не забывай, что ты в гостях! – как всегда, вставляю я, бегу навстречу Ольге, подхватываю её на руки, кружу. – Здравствуй, сестрёнка. А я соскучился!
Гладит меня по заросшим щекам.
– Отпусти, Мамонт, сломаешь. Совсем совесть потерял – при муже в краску вгоняешь.
– Муж – не стена – подвинется!
Оля хлопнула меня по губам:
– Пошляк! Язык – что поганый веник. А как до дела доходит – убежал с тварями обниматься!
Олег первый и ржёт. Он знает, каким бы поганцем я ни был, каким бы подлецом ни выглядел, есть вещи для меня – непреодолимые. Честь Оли и Олежки – одна из таких несокрушимых, неприступных стен.
– Зачем эта война? – спрашиваю я, растёкшись по креслу-качалке, распаренный и расслабленный.
Оля сейчас пользует мальчишку Лебедя. А там – всё запущено. Потому моя очередь – послезавтра. Если не позже.
– Приз за наше участие – появление нового землевладельца – Финиста Ясного Сокола.
– О, как!
– Да, вот как-то так. Но за это «одолжение» и «отступление от правил»…
– А так же, как выкуп за «уламывание старого пердуна», – подсказываю я.
– И за это – тоже, Ястреб, в одно лицо, год ведёт хозяйство. Это – экзамен. Если не разорит владение, не потеряет людей, деньги, земли, а преумножит – можно двигаться дальше.
