В нехитрые обязанности Алика входила работа по хозяйству и охрана лагеря, когда бандиты, как они говорили, уходили «на вайну». Их отряд состоял всего из семнадцати человек и промышлял обычным разбоем, участвовал в перепродаже людей, торговле наркотиками, время от времени устраивая мелкие подлости федеральным войскам.
За время пребывания в банде новоиспеченный ваххабит участвовал еще в одной боевой операции. Незадолго до обрезания к нему подошел Рыжий Бек и предупредил, что завтра надо будет идти на дело. Странно, но Алик не испугался, а чуть ли не обрадовался этой новости, неделями сидеть в горах было скучно.
Они устроили засаду недалеко от районного центра. Федералов в поселке фактически не было, всего два блокпоста да местная милиция, которой командовал родной дядька Муссы.
Ждали часа три. Жаркое южное солнце, казалось, добела раскалило камни, высохшая до прозрачности трава готова была вспыхнуть от малейшей искорки, ствол автомата обжигал руки. Пот, выкипевший в первые полтора часа, блестел, как мелкая изморозь, на рубахах, разгрузочных жилетах и кепках.
Сначала показалось небольшое облачко пыли, потом послышалось тарахтение двигателя, и вот из-за поворота вынырнула большая крытая машина.
«Урал» расстреляли в упор. Алик не сачковал, старался целиться в кабину. Убили прапорщика и двух солдат. В кузове оказалось зимнее обмундирование, и это расстроило бандитов. Забрав оружие и документы убитых, прихватив несколько тюков с бушлатами и мешок в обувью, банда ушла в горы, оставив остальное на разграбление местным жителям, которые появились, едва смолкли последние выстрелы.
По возвращении в лагерь Рыжий Бек похвалил Алика:
— Я, брат, сегодня вообще не стрелял, я за тобой наблюдал. Молодец! Ссать перестал. Прапора ты классно уложил.
Алик вздрогнул.
— Ничего, братан, еще пару усилий, и джигитом станешь. А там, глядишь, примешь ислам, вообще в командиры выбьешься. Ты же сам видишь, у нас все по справедливости. А потом, — весело хлопнув Гузова по плечу, засмеялся Бек, — найдем тебе горяночку, ты у нас жених видный. Блондинистый вайнах. А что? На Кавказе не только мужики на беленьких западают, но и девки тоже. Меня в кунаки возьмешь?
Вообще Рыжий Бек был для Алика кем-то вроде крестного отца. Он часто говорил с ним, помогал с чеченским, иногда заставлял вспоминать английский, который, как отметил про себя Альберт, Бек знал не хуже преподавателей из техникума. Они подолгу беседовали о сути и преимуществах мусульманской веры, необходимости и праведности джихада, о неизбежной всемирной победе ислама над христианами и иудеями. Бек однажды проговорился, что закончил медресе в Баку и полгода жил в Афганистане.
— Да, Чечня — всего лишь малый очажок большого пожара, в котором скоро погибнет весь западный мир, — любил повторять Рыжий. — Из этого пожара восстанет, как феникс из пепла, священная мировая империя, где будут счастливо жить люди разных национальностей, с разным цветом кожи, но верующие в единого Аллаха и его пророка Мухаммеда. Кто не захочет внять разуму или же будет слишком цепляться за свои мерзкие мировые ценности, неизбежно погибнет. Аллах наделил человека разумом и волей, так пусть каждый сделает свой выбор — верный путь пророка и вечное блаженство или позорная смерть от вездесущей руки правоверного.
Алик, особенно поначалу, не принимал всерьез весь этот бред, но покорно кивал, а ночами прикидывал, как все это использовать в своих интересах.
«Да и хрен с ним, что обрежут, ну заставят таскать с собой коврик и по пять раз в день голосить на восток. Зато сколько сразу напастей отпадет. Да я уже и теперь, выходит, мусульманин. Свинину не жру, намаз творю, водку не пью, по федералам стреляю».
И чем больше он рассуждал о своей теперешней жизни, тем отчетливее понимал, что дороги назад нет. Там — тюрьма и смерть от русских зэков в зоне. Здесь — хоть какая да надежда.
Стреляя по машине, он не только заметил таращившегося на него Бека, но и снимавшего весь бой на видео Муссу. На базе ему показали эту пленку.
— Киношка для потомков, — небрежно бросил Мусса. — Смотри, как ты классно русских пиндюришь!
«Вот сука, он меня уже и русским не считает. Для потомков киношка! Для хреномков!»
Бек рассказывал ему, что все съемки ведутся для отчетности. Чем больше крови и нападений, тем круче материальная помощь отряду.
После разгрома складов тот же Мусса, который был в отряде чем-то вроде кассира и бухгалтера в одном лице, торжественно перед всеми вручил Алику пятьсот баксов. Забитый, запуганный Гузов офигел и даже не хотел брать такие популярные, но пока еще непривычные для него деньги.
— Бери, — тыча в лицо зеленые бумажки, ехидно усмехнулся кассир. — Твои, сам заработал. Аллах помогает «зеленью» тем, кто встает под зеленое знамя. Это только придурки-федералы за «спасибо» свои лбы под наши пули подставляют.
Деньги Алик взял и потом все радовался: у себя в колхозе он столько бы и за год не заработал.
— О чем задумался, брат? — прервал его воспоминания Бек.
— Да так, о жизни, ничего особенного. Бек, скажи, это правда, что Джон-Джон советует отправить меня за кордон?
— Ты откуда знаешь? — насторожился Бек.
— Случайно услышал, как Мусса Джамалу вчера на ночевке говорил.
— Ну ишаки, они все думают, что ты по-нашему не понимаешь. Раз узнал — молодец. Не зря я с тобой возился. Считай, что вопрос уже решен. Это последний твой рейд. Отдохнешь в селении. Повидаешься кое с кем, — многозначительно подмигнул Рыжий, — и через Грузию в Турцию. Пойдешь с сыном муллы Амара, того, который тебе обрезание делал. Помнишь?
— Помню, такое хрен забудешь. Конец полмесяца болел.
— Ты не гневи Аллаха, надо было к нам в детстве перебегать, пока женилка не выросла. Я вообще не помню, больно было или нет.
— Бек, а почему нами командует Джон-Джон? Он же англичанин.
— Во-первых, американец. Во-вторых, он наш единоверец, у него прабабка ингушка. В-третьих, он не командует, он помогает вайнахам обрести свободу. За ним по всему миру такие дела! Правда, гнилое нынче время. Все как обкурились — террористы! Террористы! Вчера были моджахеды, и, бац, в один день международные террористы. Да того же бен Ладена с его «Алькаидой» тот же Джон-Джон с церэушниками натаскивал. Они что, тоже террористы? Конечно, в Нью-Йорке фигню сморозили, но я уверен, что это не Ладена работа. Сами жиды и взорвали, чтобы своим в Израиле руки развязать и Арафата придушить. Ладно, тебе там, за бугром все доступно объяснят. Лучше смотри, — Бек перешел на русский, — чтоб твои долбаные соплеменники какую-нибудь фигню напоследок не выкинули.
Тропа круто шла в гору, груженые ишаки спотыкались, Джамал и Мусса ушли вперед помогать погонщикам толкать упрямых животных. Бек поспешил к ним.
Пленные — молодой солдатик и средних лет мужик из гражданских — еле ковыляли перед Ахмедом и не помышляли ни о какой пакости.
