— Да. Гораздо больше, чем у нас. Но, опять же,
она была очень скрытная. Клер, знаете, из тех случайных подруг, с которыми
просто приятно провести время и которым не задают слишком много вопросов.
Свенсон настойчиво расспрашивал о чем только
можно, но ничего не добился. Он поблагодарил ее за помощь, она его — за
наличные, и когда он собрался уходить, предложила сделать несколько звонков —
явно отрабатывала полученные деньги. Свенсон обрадовался, но предупредил ее,
что это небезопасно.
— Да что вы! Я же актриса, для меня это —
семечки.
Он оставил ей свою визитку с номером телефона
в отеле Билокси, написанным на обороте.
* * *
Хоппи считал, что мистер Кристано несколько
излишне суров, но в конце концов это можно понять: по словам таинственных людей
в Вашингтоне, на которых ссылался мистер Кристано, ситуация ухудшается. В
министерстве обсуждается вопрос о том, чтобы прекратить сотрудничество с Хоппи
и послать его дело, как и положено, в Большое федеральное жюри.
Если Хоппи не в состоянии уговорить
собственную жену, как он, черт возьми, может повлиять на остальных присяжных?
Они сидели на заднем сиденье длинного черного
“крайслера”, который неспешно ехал вдоль берега залива не то чтобы в какое-то
определенное место, но в направлении Мобайла. Ничмен сидел за рулем, Нейпаер
держал на коленях пистолет, и оба весьма успешно изображали готовность в любой
момент измолотить сидящего сзади Хоппи.
— Когда вы увидитесь снова? — спросил
Кристано.
— Думаю, сегодня вечером.
— Настало время, Хоппи, открыть ей правду.
Скажите ей, что вы натворили, скажите все.
Глаза Хоппи наполнились слезами, губы
задрожали, он посмотрел в тонированное стекло окна и представил себе глаза
жены, внимающей его откровениям. Он проклинал себя за глупость. Если бы у него
было ружье, он бы убил Тодда Рингвуда и Джимми Хала Моука, но скорее всего
застрелился бы сам. Может, их бы он прикончил сначала, но себе-то уж мозги
вышиб бы наверняка.
— Придется, — пробормотал он.
— Ваша жена, Хоппи, должна стать нашим
адвокатом. Вы это понимаете? Милли Дапри должна стать влиятельной фигурой в
этом жюри. Раз вы не сумели убедить ее иными средствами, придется напугать тем,
что вас упекут на пять лет в тюрьму. У вас нет выбора.
В тот момент Хоппи предпочел бы встречу с
тюрьмой встрече с Милли, которой придется выложить всю правду. Но такого выбора
у него не было. Если он ее не убедит, то и в тюрьму попадет, и правду она все
равно узнает.
Хоппи начал плакать. Он кусал губы, закрывал
глаза руками, пытался сдержать проклятые слезы, но ничто не помогало. На всем
протяжении дальнейшего их пути слышны были лишь мерный гул мотора да жалобные
всхлипывания сломленного человека.
Из всех только Ничмену не удалось сдержать
едва заметной улыбки.
Глава 32
Вторая встреча в офисе Марли состоялась через
час после первой. Фитч снова явился пешком с чемоданчиком и большим бумажным
стаканом кофе. Марли просмотрела содержимое его чемоданчика, чем позабавила
его.
Когда она закончила обыск, он закрыл
чемоданчик и отпил глоток кофе.
— У меня есть вопрос, — объявил он.
— Какой?
— Полгода назад ни вы, ни Истер не жили в этом
округе, а может, и в этом штате. Вы приехали сюда, чтобы наблюдать за
процессом? — Ответ был ему известен, но он хотел увидеть, насколько теперь,
когда они стали партнерами и, как предполагалось, работали вместе, она будет
откровенна.
— Можно так сказать, — ответила Марли. Они с
Николасом допускали, что Фитч прошел по их следам вплоть до Лоренса, и это было
не так уж плохо. Во всяком случае, он смог убедиться в их способности придумать
столь хитроумный план и привести его в исполнение. Что не давало им покоя, так
это страх перед тем, что Фитч откроет прошлое Марли.
— Вы ведь оба живете под вымышленными именами,
не так ли? — спросил Фитч.
— Нет. Это наши настоящие имена. Больше
никаких вопросов о нас, Фитч. Все это не важно. Времени мало, а работы много.
— Может, начнем с того, что вы расскажете мне,
насколько далеко зашли в своих отношениях с противной стороной? Что известно
Рору?
— Ничего ему не известно. Мы крутились возле
него и наводили тень на плетень, но впрямую с ним не связывались.
— Вы бы порвали с Рором, если бы я об этом
попросил?
— Да. Мне нужны деньги, Фитч. Николас вошел в
жюри потому, что мы так спланировали. Мы очень много поработали, чтобы достичь
этого. И мы дойдем до победного конца, потому что все участники игры продажны:
вы, ваш клиент, мой партнер и я. Продажны, но ловки. Мы загрязняем среду, но
так, что засечь нас невозможно.
— A Pop? У него возникнут подозрения, если он
проиграет процесс. Он будет подозревать, что вы заключили сделку с табачными
компаниями.
— Pop меня не знает. Мы никогда с ним не
встречались.
— Да бросьте.
— Клянусь, Фитч. Я просто хотела, чтобы вы
думали, будто я встречалась с ним, но на самом деле этого не было. Это могло бы
случиться, если бы вы отказались пойти на переговоры.
— Вы знали, что я охотно пойду на них.
— Конечно. Мы знали, что вам более чем
желательно купить вердикт.
О, у него было столько еще вопросов! Как они
узнали о его существовании? Как добыли его телефонные номера? Почему не
сомневались, что Николас окажется среди кандидатов в присяжные? Как сделали
так, что он попал в жюри? И откуда, черт возьми, они узнали о Фонде?
Когда-нибудь, когда все будет позади и спадет
напряжение, он задаст их. Он с удовольствием поболтал бы с Марли и Николасом за
долгим обедом, чтобы получить все интересующие его ответы. Восхищение Фитча ими
росло день ото дня.
— Пообещайте, что не вычистите Лонни Шейвера
из жюри, — попросил он.
— Пообещаю, если вы скажете, почему так
держитесь за него.
— Он — наш.
— Откуда вы знаете?
— У нас есть свои способы получать информацию.
— Послушайте, Фитч, если мы работаем вместе,
почему бы нам не быть откровенными друг с другом?
— Вы совершенно правы. Почему вы избавились от
Херреры?
