На помощь Энджел пришла Лорин:
— Одна из моих дочерей, пятнадцатилетняя
девочка, на днях призналась, что начала курить в школе, потому что все ее
друзья курят. Дети слишком малы и не могут понять, что такое привыкание
организма, а к тому времени, когда они это поймут, будет поздно. Я спросила ее,
где она берет сигареты. Знаете, что она мне сказала?
Лонни ничего не ответил.
— Покупает в автомате. Один стоит у аркады на
аллее, где гуляют дети. И в нескольких закусочных есть такие автоматы. И после
этого вы станете утверждать, что они не соблазняют детей? Мне тошно это
слушать. Не дождусь, когда попаду домой, чтобы спасти свою девочку.
— А что вы станете делать, когда она начнет
пить пиво? — неожиданно спросил Джерри. — Предъявите иск “Будвайзеру” на десять
миллионов, потому что все прочие ребята тоже прикладываются к кружке?
— Никем не доказано, что пиво вызывает
привыкание, — парировала Рикки.
— Потому что от него не умирают?
— Существует разница.
— Объясните, пожалуйста, — попросил Джерри.
Теперь спор касался двух из его любимых грехов. Может, на очереди азартные игры
и флирт?
С минуту Рикки собиралась с мыслями, а затем,
как это ни было ей неприятно, бросилась на защиту алкоголя.
— Сигареты — единственный продукт, который
может оказаться смертельным при нормальных, предусмотренных условиях его
употребления. Предполагается, что алкоголь следует употреблять в умеренных
дозах. И даже если им злоупотребляют, он не опасен. Конечно, люди напиваются и
в состоянии опьянения убивают себя всевозможными способами, но здесь следует
особо подчеркнуть, что это случается лишь тогда, когда его потребляют не так,
как предусмотрено.
— Значит, если человек пьет в течение
пятидесяти лет, он не убивает себя?
— Если он пьет умеренно — нет.
— Господи, как приятно слышать!
— И еще одно. Существует естественная граница
потребления алкоголя. Если вы перепиваете, у вас возникает рвота. А из-за
табака — нет. Можно курить годами, прежде чем вы поймете, что причинили вред
своему здоровью. Но к тому времени вы уже привыкли к табаку и не можете бросить
курить.
— Большинство людей могут бросить, — не глядя
на Энджел, заметил Лонни, стоявший теперь снова у окна.
— А почему же тогда столько людей стараются
бросить? — спокойно возразила Рикки. — Потому что им не нравится курить? Потому
что они не хотят выглядеть молодыми и шикарными? Нет, потому что они хотят
избежать угрозы рака и сердечных заболеваний.
— Короче, как вы собираетесь голосовать?
— Полагаю, это очевидно, — ответила она. — Я
была абсолютно непредвзята в начале процесса, но теперь поняла, что мы обязаны
заставить табачные компании отвечать за свою продукцию.
— А вы? — Лонни обратился к Джерри, надеясь
найти в нем поддержку.
— Я еще не решил. Послушаю, что скажут другие,
и подумаю.
— А вы? — спросил Лонни Сильвию Тейлор-Тейтум.
— Я никак не могу понять, почему мы должны
сделать эту женщину мультимиллионеркой.
Лонни обошел вокруг стола, каждому заглядывая
в лицо. Большинство старались спрятать глаза. Несомненно, он наслаждался своей
ролью предводителя восставших.
— Что скажете вы, мистер Сейвелл? Вы очень
неразговорчивы. Это было интересно. Никто не знал, что думает Сейвелл.
— Я верю в право выбора, — ответил Сейвелл. —
Неограниченного выбора. Я считаю предосудительным то, что корпорации делают с
окружающей средой, я ненавижу их продукцию, но каждый человек волен сам
выбирать, как ему себя вести.
— Мистер By? — спросил Лонни.
Хенри прочистил горло, с минуту перебирал
какие-то лежавшие перед ним предметы, потом сказал:
— Я должен еще подумать. — Хенри собирался
сделать так, как скажет Николас, но тот был пока удивительно молчалив и
спокоен.
— Что скажете вы, господин председатель? —
обратился к нему Лонни.
— Через тридцать минут мы должны закончить
обзор докладов. Давайте сделаем это, а потом начнем голосовать, — ответил
Николас.
После первой серьезной стычки все с
облегчением вернулись к спокойному чтению. Взрыв, без сомнения, был не за
горами.
Поначалу ему казалось, что Хосе просто катает
его по улицам. Они ездили по шоссе номер 90 туда-сюда, не имея ни определенного
маршрута, ни шанса поймать Марли. Но по крайней мере он вырвался из конторы и
что-то делал, пытался ее найти, надеялся, что, быть может, хоть случайно они на
нее наткнутся.
Однако на самом деле он прекрасно понимал, что
она ушла.
В конце концов Фитч вернулся в свой офис и
уселся в одиночестве перед телефоном, моля Бога, чтобы она позвонила и
подтвердила, что сделка есть сделка. В течение всего дня Конрад приходил,
уходил, приносил новости, которых ждал Фитч: машина Марли найдена возле
кооперативного дома, где она жила. Машина стоит там уже восемь часов. В дом
никто не входил и никто из него не выходил. Никаких следов пребывания Марли.
Она исчезла.
Странно, чем дольше не выходило жюри, тем
больше Фитч тешил себя надеждой. Если она собиралась взять деньги и надуть
Фитча, устроив обвинительный приговор, тогда где же он? Может, все оказалось не
так просто и Николас не может собрать нужное число голосов?
Пока Фитч не проиграл ни одного процесса, но,
напомнил он себе, каждый раз он вот так же исходил кровавым потом, пока вердикт
не бывал оглашен.
* * *
Ровно в пять судья Харкин снова собрал суд и
послал за жюри. Адвокаты суетливо рассаживались по местам. В зал возвратилось
большинство зрителей.
Присяжные вошли и заняли свои места в ложе.
Они выглядели усталыми, что неудивительно: они и впрямь устали.
— Несколько коротких вопросов, — сказал Его
честь. — Избрали ли вы нового председателя?
Они кивнули, а Николас поднял руку и сказал:
— Я имею честь быть новым председателем. — Он
произнес это спокойно, без малейшего намека на то, что горд этой честью.
— Хорошо. Хочу вам сообщить, что час назад
говорил с Херманом Граймзом. Он чувствует себя прекрасно. Кажется, это не был
сердечный приступ. Мистер Граймз ожидает, что завтра его выпишут, и шлет вам
самые лучшие пожелания.
