— Вовсе нет, — возразил Николас. — Несколько
лет назад “Тексако” присудили штраф в десять миллиардов.
— Значит, это торговая сделка? — сказал Лонни.
— Нет, — вставая, ответил Николас. — Это
справедливость. — Он подошел к двери, открыл ее и попросил Лу Дэлл сообщить
судье Харкину, что жюри готово.
Пока они ждали, Лонни зажал Николаса в угол и
шепотом спросил:
— Можно ли сделать так, чтобы было ясно, что я
в этом не участвовал? — Он был не столько обескуражен, сколько зол.
— Конечно, не волнуйтесь. Судья будет
спрашивать каждого в отдельности. Когда очередь дойдет до вас, сделайте так,
чтобы весь мир узнал, что вы к этому не причастны.
— Благодарю.
Глава 42
Лу Дэлл взяла у Николаса записку, как делала
это уже много раз, и передала ее Уиллису. Тот прошел по коридору, завернул за
угол и скрылся из виду. Из рук в руки он отдал записку судье Харкину, который в
этот момент разговаривал по телефону и с нетерпением ждал вердикта. Сколько раз
в своей жизни он выслушивал решения присяжных, но на сей раз у него было
предчувствие чего-то необычного. Он всегда верил, что придет день, когда ему
доведется председательствовать на каком-нибудь грандиозном гражданском
процессе, но и на нынешний жаловаться не приходилось.
В записке было сказано: “Господин судья,
можете ли вы организовать, чтобы меня вывезли из здания суда под охраной, когда
жюри будет распущено? Я боюсь. Объясню позже. Николас Истер”.
Его честь отдал распоряжение охраннику,
стоявшему снаружи у двери его кабинета, после чего целеустремленно направился в
зал, где, казалось, даже воздух сгустился от тревожного ожидания. Адвокаты,
большинство которых все это время толпились в служебных комнатах в ожидании,
когда их позовут, нервно и суетливо бросились по местам и стали дико озираться
по сторонам. Зрители тихонько просачивались в зал. Было уже почти восемь часов.
— Мне сообщили, что жюри вынесло вердикт, —
громко сказал в микрофон Харкин, он видел, как адвокаты трясутся от страха. —
Пожалуйста, приведите присяжных.
Они входили в зал с торжественными лицами, как
это обычно бывает с присяжными, готовыми объявить вердикт. Независимо от того,
какую новость они приготовили той или иной стороне и насколько единодушны были
в своем решении, они никогда не поднимают глаз, заставляя каждую сторону
трепетать и готовиться к апелляции.
Лу Дэлл взяла у Николаса протокол, передала
его судье Харкину, который заглянул в него, однако сохранил невозмутимый вид.
Он ничем не выдал, что держит в руках бомбу. Вердикт несказанно шокировал его,
но, согласно принятой процедуре, он уже ничего не мог сделать — технически все
было в порядке. Позднее, конечно, будет предпринята попытка смягчить приговор,
но сейчас руки у него связаны. Судья снова сложил листок, передал его Лу Дэлл,
и та отнесла его обратно Николасу, который стоял в ожидании момента оглашения.
— Господин председатель, огласите, пожалуйста,
вердикт.
Николас развернул свой шедевр, откашлялся,
бросил быстрый взгляд в зал, чтобы убедиться, что Фитч там, и, увидев его,
прочел: “Мы, жюри присяжных, решили дело в пользу истицы, Селесты Вуд, и
присуждаем ей компенсацию материального ущерба в размере двух миллионов
долларов”.
Уже это создавало новый прецедент. Уэндел Pop
и все члены его команды одновременно вздохнули с огромным облегчением. Они
только что вошли в историю.
Но это было еще не все.
“А также мы, жюри присяжных, решив дело в
пользу истицы, Селесты Вуд, обязываем ответчика выплатить истице компенсацию
морального ущерба в размере четырехсот миллионов долларов”.
От адвоката момент оглашения вердикта требует
особого искусства. Нельзя дергаться и вертеться. Нельзя озираться по сторонам в
поисках сочувствия или восхищения. Нельзя кидаться к клиенту, чтобы утешить его
или поздравить. Нужно сидеть абсолютно неподвижно, с серьезным видом,
записывать что-нибудь в блокнот и делать вид, что точно знал, какой именно
вердикт будет вынесен.
На сей раз адвокатское искусство было
посрамлено. Кейбл упал грудью на стол, словно получил вдруг пулю в живот. Его
коллеги с отвисшими челюстями вперили остекленевшие взоры в ложу жюри Они
выглядели так, словно из них выпустили воздух, они не верили своим ушам. Откуда-то
из-за спины Кейбла, где сидели помощники адвокатов защиты, донеслось: “О
Господи!”
Pop, обняв Селесту Вуд, засверкал всеми своими
белоснежными зубами, а вдова начала плакать. Остальные адвокаты обвинения
сдержанно поздравляли друг друга, похлопывая по плечам. О, какая волнующая
победа, какая перспектива разделить между собой сорок процентов присужденной
суммы!
Николас сел и похлопал Лорин Дьюк по колену.
Он сделал свое дело, наконец-то сделал!
Судья Харкин вдруг напустил на себя сугубо
деловой вид, словно это был вполне заурядный вердикт.
— Итак, леди и джентльмены, я должен опросить
членов жюри. То есть я буду спрашивать каждого в отдельности, согласен ли он с
приговором. Начнем с мисс Лорин Дьюк. Пожалуйста, ответьте громко и отчетливо,
для протокола, согласны ли вы с этим вердиктом.
— Согласна, — с гордостью ответила та,
Некоторые адвокаты сделали пометки в
блокнотах. Другие просто тупо смотрели в пространство перед собой.
— Мистер Истер? Голосовали ли вы за этот
вердикт?
— Голосовал.
— Миссис Дапри?
— Да, сэр. Голосовала.
— Мистер Сейвелл?
— Нет, не голосовал.
— Мистер Ройс? Голосовали ли вы “за”?
— Голосовал.
— Мисс Уиз?
— Да.
— Мистер By?
— Да.
— Мистер Лонни Шейвер?
Лонни привстал и сказал громко, чтобы было
слышно на весь мир:
— Нет, сэр, Ваша честь, я не голосовал за этот
вердикт, и я совершенно с ним не согласен.
— Благодарю вас. Миссис Рикки Коулмен? Вы
согласны с вердиктом?
— Да, сэр.
— Миссис Глэдис Кард?
— Нет, сэр.
