Первым классом они долетели до Майами и,
подождав два часа, пересели на самолет до Амстердама. В самолете по телевизору
показывали только новости Си-эн-эн и Финансового канала. Они с интересом
наблюдали, как в Билокси пытались скрыть обстоятельства, связанные с вынесением
вердикта, и как на Уолл-стрит все ходило ходуном. На экране то и дело мелькали
эксперты. Профессора-юристы делали смелые предсказания относительно будущих
судебных процессов против табачных компаний. Аналитики биржевого рынка
выдвигали кучи предположений, причем каждое последующее противоречило
предыдущему. Судья Харкин отказывался от комментариев. Кейбла нигде не могли
найти. Pop в конце концов вышел на публику и приписал себе честь одержанной
победы. О существовании Рэнкина Фитча никто не догадывался, и это расстраивало
Марли, потому что ей очень хотелось увидеть его искаженную злобой физиономию.
Оглядываясь назад, можно было сказать, что она
все идеально рассчитала. Вскоре после потрясения рынок стабилизировался, к
концу дня акции “Пинекса” прочно остановились на отметке сорок пять.
Из Амстердама они перелетели в Женеву, где на
месяц сняли люкс в отеле.
Глава 43
Фитч покинул Билокси через три дня после
вынесения вердикта. Он вернулся домой, в Арлингтон, к своей рутинной
вашингтонской работе. Хотя его будущее в качестве директора Фонда было теперь
под сомнением, у его маленькой фирмы оставалось множество работы, не связанной
с табачными компаниями. Впрочем, эта работа и близко не могла сравниться по
уровню оплаты с работой в Фонде.
Через неделю после печальных событий он
встретился в Нью-Йорке с Лютером Вандемиером и Д. Мартином Дженклом и рассказал
им во всех подробностях о сделке с Марли. Встреча была не слишком приятной.
Он обсудил также с группой беззастенчивых
нью-йоркских адвокатов, как лучше подготовить апелляцию. Обстоятельства
скоропалительного исчезновения Истера давали достаточно оснований для подозрений.
Херман Граймз согласился обнародовать медицинское заключение о своей болезни.
Никаких подтверждений того, что сердечный приступ мог быть следствием общего
состояния его здоровья, найдено не было. До того злополучного утра он был
абсолютно здоров и бодр. Граймз припомнил, что кофе в тот день имел странный
привкус и что, выпив его, он тут же свалился на пол. Отставной полковник Фрэнк
Херрера уже дал показания под присягой и поклялся, что найденные под его
кроватью несанкционированные печатные издания он сам туда не клал, а
посетителей у него не было. “Магнат” в окрестностях мотеля не продавался. С
каждым днем обстоятельства вынесения вердикта обрастали все большим количеством
тайн.
Нью-йоркские адвокаты ничего не знали о сделке
с Марли и не должны были узнать никогда.
Кейбл подготовил и собирался в ближайшее время
внести запрос о разрешении снять показания с присяжных. Судье Харкину эта идея
очень нравилась. Как иначе можно узнать, что же происходило за закрытой дверью
комнаты присяжных? Лонни Шейвер особенно сгорал от нетерпения все выложить. Он
получил новое назначение и был готов всеми средствами защищать корпоративную
Америку.
Постсудебные перспективы внушали надежду, хотя
процесс апелляции обещал быть долгим и бурным.
Что же до Рора и группы адвокатов,
финансировавших дело вдовы Вуд, то предстоящие события открывали перед ними
массу возможностей. Они создали специальный штаб, который принимал поток
предложений от других адвокатов и потенциальных истцов. Их было
зарегистрировано уже около восьмисот. Рассматривался вопрос об организации
общественных акций.
Уолл-стрит выказывал большую благосклонность к
Рору, нежели к табачной индустрии. В течение нескольких недель после окончания
суда акции “Пинекса” никак не могли подняться выше отметки “50”, акции
остальных трех компаний упали не менее чем на двадцать процентов. Противники
курения предсказывали банкротство и дальнейшую неизбежную гибель табачной
индустрии.
Спустя полтора месяца после отъезда из Билокси
Фитч обедал в маленькой индийской закусочной неподалеку от Дюпон-серкл. Не сняв
пальто, так как на улице шел снег и в помещений было холодно, он сидел,
склонившись над тарелкой острого супа с приправами.
Она материализовалась из ниоткуда, просто
возникла в воздухе, словно ангел, так же, как когда-то, более двух месяцев
назад, в Новом Орлеане в ресторане на крыше отеля “Сент-Реджис”.
— Привет, Фитч, — сказала она, и он уронил
ложку.
Обведя диким взглядом темный ресторанный зал,
он не увидел никого, кроме склонившихся над дымящимися тарелками индийцев. В
радиусе сорока футов не слышалось ни одного английского слова.
— Что вы здесь делаете? — спросил он, почти не
разжимая губ. Ее лицо утопало в меховом воротнике. Он вспомнил, какой
хорошенькой она ему показалась тогда. Сейчас волосы у нее были подстрижены еще
короче.
— Просто забежала поздороваться.
— Ну поздоровались.
— Деньги сейчас, в этот самый момент, когда мы
с вами разговариваем, возвращаются к вам. Я перевела их обратно в “Хэнва-банк”
на ваш счет, это на Нидерландских Антилах, помните? Все десять миллионов, Фитч.
Он не нашелся, что ответить, — лишь смотрел на
симпатичное лицо единственного в мире человека, которому удалось обвести его
вокруг пальца. А она молчала, заставляя его теряться в догадках.
— Как мило с вашей стороны, — наконец сказал
он.
— Знаете, я хотела было пожертвовать их на
одну из антитабачных кампаний, но потом мы передумали.
— Мы? Как поживает Николас?
— Уверена, что вы скучаете по нему.
— Страшно скучаю.
— У него все отлично.
— Значит, вы вместе?
— Разумеется.
— А я думал, может, вы взяли деньги и сбежали
ото всех, в том числе и от него.
— Да будет вам, Фитч.
— Мне не нужны ваши деньги.
— Отлично, пожертвуйте их Американской
ассоциации борьбы с легочными заболеваниями.
— Она не входит в сферу моей
благотворительности. А почему вы возвращаете деньги?
— Они мне не принадлежат.
— Значит, вам не чужды этические и моральные
принципы, может, вы и в Бога верите?
— Оставьте ваши назидания, Фитч. В ваших устах
они звучат весьма фальшиво. Я и не собиралась присваивать эти деньги. Я взяла
их лишь в долг.
— Если для этого вы все равно лгали и
мошенничали, почему было просто не украсть их?
